Священник Андрей Колганов,
и. о. настоятеля храма святых мучениц Софии и Татианы

при ДГКБ №13 им. Н. Ф. Филатова,
преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии

В Москве широко известна, только одна церковь, посвященная святой Татиане, – та, что при Московском университете. Но в столице есть иной Татианинский храм, тоже домовый. Храм этот, основанный в XIX веке, является одним из дошедших до нас памятником творчеству талантливого архитектора А. С. Каминского.

Современная Детская городская клиническая больница № 13 им. Н. Ф. Филатова расположена по адресу Садовая-Кудринская улица дом № 15. Сейчас в Москве существует много детских лечебных заведений, но первой была именно нынешняя .

Идея учредить в Москве детскую больницу принадлежала московскому военному генерал-губернатору, светлейшему князю Дмитрию Владимировичу Голицыну (1771–1844). Это был блестяще образованный человек, служивший под началом А.В. Суворова, участник Отечественной войны 1812 года, с 1819 по 1843 гг. военный генерал-губернатор Москвы. Современники вспоминали о нем: «Вся Москва очень любила его и многим ему обязана. Он первый обратил внимание на плохое освещение улиц, на пожарную команду, на недостаток воды и придумал устройство фонтанов, так как до этого возили воду из Москвы-реки…», «Голицын был вообще порядочный человек…». Благодаря князю Д.В. Голицыну в Москве появились Глазная больница (1826), 1-я градская и Ново-Екатерининская больницы (1833), Дом трудолюбия, Александровский институт, ряд учебных заведений. Именно при Голицыне состоялась закладка храма Христа Спасителя. Среди учрежденных им – и московская .

В ноябре 1812 года в Петербурге, под покровительством супруги Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны, было создано Женское патриотическое общество. Членами общества были жена Г.Р. Державина Дарья Алексеевна, дочь фельдмаршала М.И. Кутузова Прасковья Толстая, дочь А.В. Суворова графиня Наталья Зубова, Зинаида Волконская, княгиня Татьяна Васильевна Голицына. Татьяна Васильевна не прекращала заниматься делами милосердия даже будучи уже тяжелобольной.

В январе 1841 года княгиня Татьяна Васильевна умерла, ее муж Дмитрий Владимирович захотел почтить ее память учреждением детской больницы, в которой давно уже чувствовалась необходимость. В 1832 году в Петербурге открылась первая в России , названная Николаевской в честь императора. Москвичи хотели иметь такую же, и трудами Дмитрия Голицына дело увенчалось успехом.

Для больницы приобрели усадьбу Анны Неклюдовой на Малой Бронной, сохранившуюся после нашествия Наполеона, а купчую подписал Николай Андреевич Небольсин, гражданский губернатор Москвы и владелец того самого здания, в котором ныне размещается . Он же стал ее первым почетным опекуном, когда она еще размещалась на Бронной. Для перестройки усадьбы под больницу был приглашен знаменитый архитектор М.Д. Быковский. Были устроены помещения для персонала и прислуги, комнаты для игр, инфекционное отделение, даже ванные с водопроводом. В центре здания на третьем этаже была помещена церковь во имя святой мученицы Татианы – небесной покровительницы покойной княгини Татьяны Васильевны Голицыной.

5 декабря 1842 года больницу и церковь освятил святитель Филарет, митрополит Московский, а на следующий день больница приняла первых пациентов.

Москвичи называли ее просто Бронной больницей. Первое время она существовала безбедно благодаря Голицыну, который мог обеспечить пожертвования. Но уже в июне 1843 года он вышел в отставку по болезни и через год умер в Париже. Больница была передана Воспитательному дому и причислена к ведомству учреждений императрицы Марии. Ее финансовое положение было очень тяжелым. От закрытия больницу спас князь А.А. Щербатов, приходившийся дальним родственником покойному губернатору Д.В. Голицыну. С именем князей Щербатовых был связан и новый период благотворительности, и вторая страница истории детской больницы и ее домовой церкви.

В 1840-х годах владение на Садовой-Кудринской, принадлежавшее графу А.Ф. Растопчину, с большим домом и парком перешло генерал-губернатору Москвы князю А.Г. Щербатову. Его сын князь А.А. Щербатов был в 1863–1869 годах первым московским городским головой в Городской Думе. Его супруга княгиня Софья Степановна (урожденная Апраксина) была председательницей основанного ею «Дамского комитета помощи бедным». Этот комитет положил начало позднейшим московским городским попечительствам о бедных. О княгине С.С. Щербатовой остались добрые, благодарные воспоминания. Многие были обязаны ей куском хлеба и «пробуждением нравственности», но главное, она ввела организованную благотворительность, открыв новые перспективы «неосмысленному состраданию богатых к бедным».

Перед смертью княгиня завещала усадьбу на Садово-Кудринской своим детям.

30 апреля 1885 года князь Александр Алексеевич Щербатов от лица всех наследников просил принять в дар городу это владение для размещения детской больницы, на следующих условиях:

1) Жертвуемый дом должен быть занят больницею непосредственно, причем главный дом должен быть приспособлен исключительно под помещение больных и необходимой для них прислуги.

2) Не допускается ни временного, ни постоянного извлечения какого-либо дохода из домов или земли, при них состоящей, посредством найма.

3) В память княгини Софии Степановны Щербатовой детской больнице, помещаемой в ее доме, присваивается наименование «Софийская».

4) Если будет устроена при детской больнице церковь, то она должна быть во имя святой Татианы, как на Бронной, но, кроме того, и во имя святой Софии.

Для полноценного размещения Софийской больницы к ней присоединили соседнее владение О.Н. Коншиной.

10 июня 1896 года был утвержден Устав Софийской детской больницы. На подлиннике собственною его Императорского Величества рукою начертано: «Быть по сему».

В Уставе больница названа «Московская ведомства учреждений Императрицы Марии, именуемая Софийскою» (параграф 1 Устава). Устав отмечает наличие при больнице церкви во имя святых Софии и Татианы, «сооруженной на средства, пожертвованные неизвестным». Из примечания к Уставу: «Три раза в год: 3 февраля, 15 и 30 декабря в церкви при больнице совершаются заупокойные Литургии по князе Алексее Григорьевиче Щербатове и княгиням Софии Степановне Щербатовой и Ольге Алексеевне Голицыной».

Для приспособления усадебного дома и территории к нуждам больницы был приглашен известный архитектор, зять братьев Третьяковых, действительный статский советник Александр Степанович Каминский (1829–1897), который являлся знатоком древнерусской архитектуры, что отразилось и в архитектурном решении больничной церкви.

А.С. Каминского пригласил генерал-инженер В.И. Ахшарумов, которому было поручено оформление владения Щербатовых. Учтено было то, что Каминский уже занимался проектированием больниц и церквей: строил Спасо-Преображенский собор в Николо-Угрешском монастыре и принимал участие в постройке церкви святого Александра Невского в Егорьевске. Известен один из вариантов храма свв. Софии и Татианы, эскиз датирован 1890 годом. На рисунке – вертикальная композиция 5-главой церкви: в центре шатер с луковичной главкой, по углам – ложные кирпичные барабаны с луковичными главками. Характерный рисунок кокошников, трехчетвертные полуколонки по углам, плавная линия перехода от кокошников к кровле – во всем чувствуется характер и настроение, соответствующие Елецкой церкви Божией Матери (тоже авторства А.С. Каминского). Ныне существующий храм был возведен по иному проекту, который в свою очередь перекликается с часовней, возведенной в 1882 году по проекту архитектора А.С. Каминского в память об императоре Александре II, убитом народовольцами, в Липецке. Часовня находится в комплексе зданий так называемого Великокняжеского храма.

В 1873 году Комиссия Московского купеческого общества по постройке Александровской больницы Общества предложила главному доктору временной Городской больницы П.И. Покровскому вместе с архитектором А.С. Каминским «съездить за границу для осмотра больничных заведений и обозрения введенной в заграничных госпиталях барачной системы для больных, облегчающей возможность усиливать прием последних». В проекте Софийской больницы эти принципы были реализованы.

К главному дому усадьбы с обеих сторон пристроили корпуса в три и четыре этажа, которые значительно увеличили полезную площадь больничных помещений. Всеми архитектурно-строительными работами руководил А.С. Каминский. По его проектам, помимо переделки главного дома, были заново построены церковь, амбулатория и ограда.

Сравнительно небольшая церковь святых Софии и Татианы была выполнена в русско-византийском стиле. Наиболее яркие, запоминающиеся, крупные формы храма осуществлены в византийском стиле. К ним относятся, прежде всего, южный фасад с огромным трехчастным окном. С другой стороны, утраченная ныне колокольня типична именно для древнерусской архитектуры. Западный вход с массивным порталом в виде арки, опирающейся на массивные столбы, увенчан таким же массивным фронтоном. Композиция церкви включала часовню, находившуюся в нижнем ярусе. Интерьеры каждого яруса имеют сводчатые перекрытия.

Вот как описан храм в акте приемки 15 января 1896 г.: «Здание каменное, двухэтажное, а звонница в три этажа. Фундаменты из бутовой плиты…, а цоколь и стены из кирпича…. У горизонта земли в цоколе положено белого мячковского камня два ряда. Во втором этаже трапезной и алтаре стены и своды украшены живописными орнаментами и стенными священными изображениями Св. Троицы, Воскрешения сына наинской вдовы, четырех Евангелистов… Паперть, трапезная и алтарь: пол цементный мозаичных узорчатых плиток на искусственном основании. Окон 15 с зимними и летними переплетами… Вход на солею из тарусской плиты. Иконостас, клирос и киоты дубовые, резные, с богатыми орнаментами»

В 1896 году священником Софийской церкви был Уаров Иоанн Семенович, живший при больнице; он прослужил здесь 27 лет.

12 (24) ноября 1897 года состоялось торжественное открытие больницы: «по этому поводу в главном больничной корпусе было совершено архимандритом Товиею благодарственное молебствие пред особо чтимыми чудотворными иконами Спаса Нерукотворного и Иверския Богоматери. Пел хор певчих. Молебствие закончилось провозглашением многолетия… После молебствия хором певчих был исполнен народный гимн». На молебствии и торжественном заседании присутствовали от Мариинского ведомства Генерал-адъютант граф Н.А. Протасов–Бахметев, зачитавший телеграмму Императрицы Марии Федоровны и Генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича; наследники С.С. Щербатовой, главные врачи московских больниц, профессора Университета Н.Ф. Филатов и В.Д. Шервинский, весь врачебный персонал Софийской больницы во главе с главным доктором Н.В. Яблоковым.

Присутствующие стоя выслушали телеграмму Государыни-Императрицы Марии Федоровны: «В день открытия Софийской детской больницы Мне отрадно вспомнить о щедром пожертвовании князей Щербатовых, давшим возможность создать это крайне необходимое для Москвы учреждение. Благодарю вас сердечно и шлю пожелания широкого развития больницы на пользу страждущих детей. Мария».

В своем выступлении князь А.А. Щербатов сказал: «…Мы передали нашу семейную святыню в крепкие и надежные руки… Для святости здешнего места, посвященного делам любви к ближнему, не доставало только церкви. И церковь сооружена усердием не известного мне жертвователя… Да благословит же Господь Бог эту больницу на пользу всем нам дорогой Москвы, столь в ней нуждающейся».

Храм получился очень красивый, современники его описывали так: «В глубине больничного двора грандиозно высится церковь во имя свв. Софии и Татианы. Средства на постройку этого храма пожертвованы через священника Успенского неизвестным: 20 тысяч, кроме добавочных натурой – колокола, утвари и некоторого облачения. Храм построен в ново-византийском стиле, с резным деревянным иконостасом и стенами, расписанными по трафарету. Пол в храме из метлахской плитки. Отопление духовое. Каждый праздник в нем за всенощной и обедней поет прекрасный хор (соединенный мужской и женский) из служащих на заводе у старосты храма С.Н. Шустова. При храме причт, состоящий из священника и дьякона».

В ГИМе (отделе ИЗО), в альбомах А.С. Каминского хранится примечательный рисунок коричневой тушью иконостаса церкви при больнице. Над Царскими вратами надпись – «Сие творите в Мое воспоминание». В храм было пожертвовано много предметов церковной утвари и облачений, среди жертвователей врачи больницы и их родственники, например вдова директора больницы Н. В. Яблокова, или же родственники смотрителя больницы Е. В. Раевского.

Софийская больница стала «красой и гордостью» учреждений Ведомства императрицы Марии. Плата за лечение составляла 4 рубля серебром в месяц, но дети неимущих получали помощь бесплатно по предоставлении свидетельства о бедности. Врачи славились высокой квалификацией. Правда, даже Н.Ф. Филатов не смог спасти младшего и любимого сына Льва Толстого Ванечку. Писатель хорошо знал и главного доктора Е.И. Покровского.

Через месяц после открытия больницы, 17 декабря 1897 года, А.С. Каминский умер. Все сооружения и пристройки к главному дому, спроектированные архитектором, используются больницей и по сей день.

После 1918 года больнице присвоили имя доктора Н.Ф. Филатова, работавшего в ней и снискавшего большую любовь москвичей.

4 апреля 1922 года из больничного храма изъяли 20 фунтов золотых и серебряных изделий.

В середине 1970-х на месте храма решили возвести новый больничный корпус, и уже начался снос, но в этот момент защитникам старины удалось отстоять творение рук А.С. Каминского. С 1979 года в бывшей церкви находилось патологоанатомическое отделение больницы. Колокольня и глава на храме отсутствовали, внутреннее пространство было искажено перегородками, внешний вид был запущенный: отвалившаяся штукатурка, грубые пристройки, на карнизе росли деревья. Внутри находились буфет, библиотека, аптека и местком детской больницы.

С 2007 года по инициативе врачей и пациентов больницы храм восстанавливается. С 2010 года в помещении бывшей часовни регулярно совершаются молебны. Сам же храм нуждается в скорейшей реставрации.

История

Первая в Москве детская больница учреждена была князем Дмитрием Владимировичем Голицыным в январе 1841 года.

5 декабря 1842 года больницу и церковь на Малой Бронной освятил святитель Филарет, митрополит Московский . Первая домовая церковь была освящена в честь св. Татианы в память умершей супруги Голицына, Татьяны Васильевны , урожденной Васильчиковой. Княгиня много занималась делами благотворительности.

Москвичи называли её просто Бронной больницей. Здесь служили замечательные врачи. Одним из них был Н. А. Тольский , который начал преподавание педиатрии в Московском университете и организовал самостоятельную кафедру детских болезней.

Между тем строения Бронной больницы медленно разрушались. Первый пожар случился уже в 1848 году, и врачи взывали к городским властям о постройке нового здания. В 1883 году, после очередного пожара, больница, кроме амбулаторного отделения, была закрыта. Это вызвало массу протестов, но городские власти не располагали средствами. Помощь пришла неожиданно. От полной ликвидации больницу спас князь А. А. Щербатов.

26 декабря 2014 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин малого освящения храма святых мучениц Татианы и Софии при Детской городской клинической больнице № 13 имени Н. Ф. Филатова .

Один из лучших проектов в области сохранения и популяризации объектов культурного наследия в номинации «Объекты культового зодчества» -

Церковь Свв. Мучениц Софии и Татианы (архитектор Каминский А. С.).

Лауреаты:

1. Главный архитектор проекта Татьяна Сергеевна Борисова - за лучший проект реставрации;
2. Религиозная организация «Подворье Патриарха Московского и всея Руси при больничном Храме Святых мучениц Софии и Татианы г. Москвы Русской Православной церкви» - за лучшую организацию ремонтно-реставрационных работ;
3. ООО «Рестон» - за высокое качество ремонтно-реставрационных работ.

Церковь Святых Мучениц Софии и Татианы при детской клинической больнице № 13 им. Н. Ф. Филатова - православный храм Центрального благочиния Московской епархии.

Первая в Москве детская больница учреждена была князем январе 1841 года.

5 декабря 1842 года больницу и церковь на Малой Бронной освятил святитель Филарет, митрополит Московский. Первая домовая церковь была освящена в честь св. Татианы в память умершей супруги Голицына, Татьяны Васильевны, урожденной Васильчиковой. Княгиня много занималась делами благотворительности.

Москвичи называли ее просто Бронной больницей. Здесь служили замечательные врачи. Одним из них был Н.А. Тольский, который начал преподавание педиатрии в Московском университете и организовал самостоятельную кафедру детских болезней.

Между тем строения Бронной больницы медленно разрушались. Первый пожар случился уже в 1848 году, и врачи взывали к городским властям о постройке нового здания. В 1883 году, после очередного пожара, больница, кроме амбулаторного отделения, была закрыта. Это вызвало массу протестов, но городские власти не располагали средствами. Помощь пришла неожиданно. От полной ликвидации больницу спас князь А.А. Щербатов.

30 апреля 1885 года князь Александр Алексеевич Щербатов передал в дар городу усадьбу своей матери княгини Софьи Щербатовой для размещения детской больницы, но с рядом условий: больницу назвать Софийской в память покойной княгини и домовую церковь освятить во имя святых Софии и Татианы, чтобы восстановить посвящение престола старой Бронной больницы. Для перестройки усадьбы и устройства церкви пригласили известного архитектора А.С. Каминского, зятя братьев Третьяковых. В декабре 1897 года храм был освящён.

Церковь Софийской больницы двухэтажная, западный фасад был увенчан звонницей. В нижнем этаже устроили часовню для отпевания.

В 1920-х годах больнице присвоили имя доктора Н. Ф. Филатова, работавшего в ней и снискавшего большую любовь москвичей.

В 1930-е годы храм Софийской больницы закрыли, крест сняли. Было изъято ценностей весом 20 фунтов золота и серебра (ок. 10 кг.). Позднее в храме располагался морг, общежитие, буфет, библиотека и пр. здание было изуродовано и запущено. Завершения утрачены, разрушена звонница, внутреннее пространство искажено перегородками, устроен ещё один этаж, увеличены окна.

В середине 1970-х храм решили снести, и уже начался слом, но в этот момент защитникам старины удалось отстоять творение рук А.С. Каминского.

С 2007 года по инициативе врачей и пациентов больницы храм восстанавливается. С 2010 года в помещении бывшей часовни совершаются регулярно богослужения. Первым настоятелем храма являлся благочинный Центрального округа протоиерей .

3 июня 2013 года Высокопреосвященнейший совершил молебен и освятил кресты, которые были подняты и установлены на куполах храма.

Данный текст был написан после того, как об этом меня попросил Н. Львов, человек, которого я глубоко уважаю. Он создал, на мой взгляд, лучший сайт, посвященный больнице им. Н.Ф. Филатова, и в течение нескольких лет, на общественных началах, делает огромную работу в интересах больницы, за которую, как я понимаю, ему никто не говорит даже «спасибо». На его сайте есть раздел « », и когда я заметил ему, что этому разделу там не место, встал : «А почему, собственно?». Попробую ответить в данной статье.

Надо сказать, что на Руси храмы изначально были не просто храмами.

Тут небольшое «лирическое отступление». Необходимо четко понимать, что ментальность человеческая резко меняется даже на протяжении одной жизни. Сколько убежденных коммунистов на моей памяти совершенно чистосердечно стали правоверными христианами (должен, кстати, заметить, что, по счастью, мне не довелось быть ни тем ни другим)! Но это – лишь одна маленькая деталь. Не может человек, который привык с рождения ежедневно принимать душ и есть на завтрак колбасу, «влезть в шкуру» своего сверстника, которого моют один раз в неделю, в корыте на кухне коммунальной квартиры, и для которого курица – блюдо, которое иногда готовят к праздникам. Изменение ментальности касается всех сфер психической деятельности: восприятия, анализа, синтеза, эмоций и т.п.

Следствием этого является понимание того, что вся система образов, которой живем мы, не соответствует таковой даже наших родителей, при сохранении тех же названий, их обозначающих. «Дорога», «Школа», а дальше – «Время», «Честь», и огромное количество других понятий для меня и моего внука наполнены разной семантикой. То же правило работает не только во времени, но и в пространстве.

Вот простейший пример из этой серии. В понимании коренных Ленинградцев «булка» - белый хлеб. Мне кажется, что этим словом подчеркивается особое уважение к предмету. Следствием всего вышесказанного, кстати, является то, что нельзя пытаться судить (а тем более осуждать!) с наших позиций то, что случилось даже полвека назад.
Так и « » на Руси в понимании наших предков нечто совсем не то, что понимаем под этим словом мы. Это не только место, где молятся, но и клуб, и библиотека, и школа, и место хранения наиболее ценного и еще многое другое. Вот, например, Троицы в Никитниках – чудесный образец русского узорочья, XVII век. стоит на высоком подклете.

Подклеть - подклет. В старом русском зодчестве: нижний (обычно нежилой) этаж деревянного
или каменного дома; нижний этаж храма (Подклет). Изба с подклетью. Подклет церкви.
Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949

Подклетом называли по сути первый этаж здания. Храм изначально строился так, что подклет предназначался для хранения товаров тех самых Ярославских купцов, которые и строили этот храм. А вот Большое Вознесение в Коломенском. 1535 год. Там очень высокий и емкий подклет. Ведь Государев двор! Что там было? Все исторические данные указывают на то, что там хранилась казна – то есть наиболее ценное (Государев двор-то был деревянный!). Или Покровский монастырь в Суздале. Одним из важнейших его функциональных предназначений было: тюрьма для привилегированных, великокняжеского рода, узниц. И усыпальница для них – в подклете собора.

Так и храм, который был построен в 90-х годах XIX века на территории Софийской больницы не был храмом в нашем нынешнем понимании ни с точки зрения «анатомии», то есть архитектуры и инженерии, ни с точки зрения «физиологии», то есть принципов функционирования.

История строительства храма Татьяны и Софии достойна особого рассмотрения.

Начать с того, что в момент, когда владение Щербатовых на Садово-Кудринской передавалось князем Александром Алексеевичем для создания, а вернее – продолжения существования детской больницы, храма на её территории не было. Щербатовский дом – типичная загородная усадьба конца XVIII – начала XIXвека, с одним главным строением – барским домом, и рядом хозяйственных построек. Домовые церкви частных лиц тогда были огромной редкостью, как правило – привилегией императорского дома. Другое дело – общественные здания.

Посмотрите, как выглядят старейшие больницы Москвы – Павловская (4-я градская), Голицынская (1-я градская), Мариинская (институт фтизиопульмонологии), Шереметьевская (институт им. Н.В. Склифосовского). Купола в центральной части каждого из этих зданий – ни что иное, как своды над храмами.

Фотография: Городская клиническая больница № 4 (павловская больница)

Фотография: Голицынская больница (1-я градская)

Существовал храм и в предтече нашей, Филатовской, в Бронной больнице, там была церковь во имя святой мученицы Татианы – небесной покровительницы княгини Татьяны Васильевны Голицыной – супруги главного создателя больницы, князя Дмитрия Владимировича Голицына. Больниц без храмов тогда не существовало, потому что в те времена все жители Москвы не только были православными, но и воцерковленными. То есть их ментальность не допускала существования вне церкви, обрядовость была неотъемлемой частью повседневной жизни. А нехристиан в Москве практически не было. Первая волна «мусульманской» иммиграции – это появление волжских татар в конце XX века – результат резкого возрастания потребности в дешевой рабочей силе, вследствие бурного развития капитализма. Именно тогда появляется типичный образ – дворник-татарин.

Таким образом, необходимость создания храма в больнице определялась ментальностью того времени. Именно поэтому А.А. Щербатов в своей дарственной писал:

«…Если будет устроена при детской больнице церковь, то она должна быть во имя святой Татианы, как на Бронной, но, кроме того, и во имя святой Софии.»

Но на строительство нужны средства. И тогда происходит то, что в православной традиции вполне может быть названо Чудом, а атеисты называют естественным течением событий. Вот, что пишет в своем отчете Николай Викентьевич Яблоков:

«…Вступив в свой новый счастливый период жизни, в 1892 году получила через священника Успенскаго от лица неизвестного жертвователя 20 тыс. руб. на постройку церкви. Соединив постройку этой церкви с проектированными зданиями для покойницкой и секционной, почетный опекун В.И. Ахшарумов получил возможность украсить больничное владение грациозно высящимся в глуби обширнаго двора храмом, привлекающим внимание своей красивой архитектурой.»

Обратим внимание на фразу: «Соединив постройку этой церкви с проектированными зданиями покойницкой и секционной…» То есть уже в момент проектирования храм предназначался не только для богослужений.
Всей реконструкцией имения Щербатовых и приспособлением его под нужды детской больницы руководил В.И. Ахшарумов, генерал-инженер, участник Крымской войны. После выхода в отставку он продолжал активно действовать, был почетным опекуном Московского опекунского совета учреждений Императрицы Марии (в нашей ментальности это что-то вроде должности заместителя руководителя департамента здравоохранения города). Надо полагать, что именно он и пригласил для проведения реконструкции больницы и строительства храма архитектора А.С. Каминского.

Что же за человек был Александр Степанович Каминский, которому и было поручено строительство здания для храма больницы? Это был потомственный дворянин, отец и брат его также были архитекторами, то есть в нашем нынешнем понимании - представитель интеллигенции. Его наибольшая активность приходится на 60-80 гг. XIX века – период фантастического, скачкообразного капиталистического рывка России. Важно отметить тот факт, что А.С. Каминский состоял архитектором Купеческого Общества. Купеческое сословие обладало огромной пассионарностью. Строительство носило массовый характер: заводы, фабрики, станционные здания, водонапорные башни и многое другое – все это требовало архитекторов особого склада, которые могли бы не только решать классические архитектурные задачи («польза, прочность, красота» по Витрувию), но и делать это быстро и дешево. Однако не только здания, приносившие доход, строили эти «купеческие» архитекторы. Всем, например, известно, что Морозовская больница появилась благодаря купцу Викуле Елисеевичу Морозову. Вот и Каминский остался в памяти поколений не как создатель огромного количества сооружений, б?льшая часть которых «работает» до настоящего времени, а в первую очередь как строитель чудесного здания Галереи П.М. Третьякова.

Каминский строил не только храм, ему принадлежали архитектурные решения и других новых зданий на территории больницы. Еще и сейчас в корпусе №2 просматривается кусочек первого, одноэтажного, построенного А.С. Каминским здания амбулатории. Те окна, через которые сейчас смотрят на мир палаты отделения микрохирургии, в свое время (ветераны больницы еще это помнят) освещали большую рекреацию – зал ожидания амбулатории.

Надо сказать, что о ней с восторгом писали современники, как о большом достижении:

«…Прием приходящих больных врачебными совещаниями решено было вывести из больничного корпуса, было выстроено отдельное здание амбулатории по обширности ожидальной залы и числу врачебных кабинетов (8) представляющее собой выдающееся явление среди подобных помещений других больниц не только Москвы, но и европейских городов.»

Так что же за «храм» построил А.С. Каминский на территории Софийской больницы?

Давайте рассмотрим здание вначале с инженерно-функциональной точки зрения.
На первом этаже расположено 3 помещения. Слева от входа – небольшая комната, основной зал в центральной части здания (сейчас он разделен перегородками на несколько помещений), за ним – еще одна небольшая комната. Как же они использовались?

Процитируем отчет Д.Е. Горохова:

«…Для вскрытия трупов секционная, примыкающая к покойницкой, расположена под церковью; она снабжена в достаточном количестве соответственными инструментами, имеет металлический стол с проведенными в него трубами в закрытый трап (в данном случае под трапом понимается водоприемное устройство – прим. автора); пол в этой комнате из цементированных плиток, вода проведена из водопровода. При секционной имеется комната для патолого-анатомического музея, из года в год пополняющегося препаратами. Препараты сохраняются в 5%-ном растворе формальдегида, некоторые же по способу Мельникова-Разведенкова (любопытному читателю может быть будет интересно узнать, что Николай Федорович Мельников-Разведенков создал способы сохранения анатомических препаратов, которые были использованы при бальзамировании тела В.И. Ленина - прим. автора), костные – сухими».

Совершенно ясно, что центральная зала 1 этажа – это секционная. Она была разделена на две половины, б?льшая из которых, служила непосредственно для проведения вскрытий. Это подтверждает и огромное световое окно с северной стороны здания, и наличие двери – с южной. Патологоанатомический музей и «покойницкая» – комнаты за секционной (под алтарем) и слева от входа в здание. Рядом – лестница, по которой покойных поднимали на второй этаж, в храм, для отпевания. Взгляните, какое идеальное сочетание! Предусмотрено все! Не представляю, как можно было бы лучше скомпоновать все эти функционалы. Обратим внимание на то, что утилитарное назначение помещений 1 этажа, подклета, заставили А.С. Каминского отказаться от традиционного полукруглого завершения апсидой восточной части здания, а сделать алтарную часть в плане – прямоугольной, то есть церковная традиция уступила прагматике.

Я не архитектор, и не искусствовед, и не решусь анализировать художественные достоинства здания, но любой, мало-мальски знакомый с историей архитектуры увидит, что созданное Каминским здание - типичный образец эклектики. В нем использованы и элементы романского стиля, и традиционные русские кокошники, и рустовка. И все это соединено очень гармонично. Здание получилось скромным и в то же время изящным. И совершенно справедливо оно считается памятником архитектуры, подлежащим охране.

Сейчас мы говорили об архитектурной стороне храма. Но храм – это еще и духовная, и хозяйственная деятельность. Хочется подчеркнуть, что и эти сферы в те времена, когда храм строился и функционировал первые два десятилетия своего существования, тоже были не такими, как сейчас. Вот, например, любопытный факт. Храмовой священник состоял в штате больницы! То есть был подчинен (мне трудно сказать, в какой степени, ведь сейчас другая ментальность!) руководству больницы. И проживал он на территории больницы, в корпусе для персонала (это то самое здание, которое в настоящий момент находится в состоянии капитального ремонта). При храме был приход, которым руководил староста, который избирался прихожанами и на которого «возлагалась забота о приобретении, хранении и использовании храмового имущества». , связанные с содержанием храма, клириков, а также , касающихся избрания должностных лиц прихода, решались на приходских собраниях, и постоянно действующими приходскими советами. Таким образом церковь, занимавшая в то время второй этаж здания, исполняла определенные функции в общем процессе оказания помощи больным детям и не имела статуса самостоятельного хозяйствующего субъекта. Она не только располагалась на территории больницы, но и управлялась ею, а также в определенной степени (довольно демократично!) прихожанами.

Что же такое храм на территории больницы им. Н.Ф. Филатова в настоящее время?

Можно, конечно, попробовать провести анализ, к каким вероисповеданиям принадлежат родители детей, которые находятся на лечении в больнице им. Н.Ф. Филатова. Но и так ясно, что есть среди них большое количество и атеистов, и иудеев, и мусульман, и представителей других конфессий. Если бы я жил в мусульманской стране и мой ребенок был госпитализирован в детскую больницу, наверное, я бы спокойно смотрел на то, что в окно палаты врывается крик муэдзина. Хотя, ставя себя на место воцерковленного православного, могу предположить, что мне милее был бы колокольный звон. Так может быть кому-то из родителей наших детей вовсе не доставляет удовольствия колокольный звон, врывающийся в окна наших палат? Следует понять, что контингент больных (родителей) и их ментальность кардинально изменились. Воцерковленные православные, для которых обрядовость - насущная потребность, составляют меньшинство наших пациентов. Более того, для многих православный храм – олицетворение ментальности иноверцев, что еще усиливает психологическое напряжение от того, что их ребенок помещен в больницу на чужбине. И к этому тоже нужно относиться с пониманием.

Кто-то возможно обвинит меня в том, что, коль я не христианин, то и пытаюсь опорочить христианское. Хотя автор этих строк по своему мировоззрению – атеист, но во мне нет никакого неприятия православия в целом. Более того, этическая система православия – это моя система (за исключением отдельных положений). Я готов принять и значительную часть того, что реализуется в практической деятельности Русской Православной Церковью. Однако не могу принять ни агрессивно – захватнической политики РПЦ, ни содействия государства этому процессу. Закона о реституции церковной собственности в нашей стране нет, но в течение последних лет политика негласной передачи зданий и т.п. церкви идет полным ходом. Справедливости ради следует заметить, что такова политика государства и по отношению к другим конфессиям. Хотя наше государство позиционируется как светское, но дела расходятся со словами!

С уважением я отношусь и к настоятелю нашего храма Андрею Анатольевичу Колганову.

Это человек, несомненно, достойный, делающий большую просветительскую работу. Но должен констатировать, что и он, надеюсь, невольно, допускает искажения фактов. Вот, например, на сайте храма содержится информация:

«В середине 1970-х на месте храма решили возвести новый больничный корпус, и уже начался снос, но в этот момент защитникам старины удалось отстоять творение рук А.С. Каминского. С 1979 года в бывшей церкви находилось патологоанатомическое отделение больницы. Колокольня и глава на храме отсутствовали, внутреннее пространство было искажено перегородками, внешний вид был запущенный: отвалившаяся штукатурка, грубые пристройки, на карнизе росли деревья.»

Могу со всей ответственностью утверждать (я работаю в больнице с 1974 года, и «середина 1970-х» – это моё время), что попыток сноса в то время не предпринималось. Более того, в конце 1970-х (или начале 80-х, точно не помню) храм был отремонтирован бригадой строителей-болгар. Конечно, это был ремонт косметический, но то, что храм разрушался, сказать нельзя. Патологоанатомическое отделение нашей больницы до момента строительства девятиэтажного корпуса располагалось в небольшом отдельно стоящем корпусе, который был снесен.С этого момента вскрытий умерших на территории больницы не производится. Наши патологоанатомы работали сначала на базе морга больницы № 67, затем – Боткинской больницы. Кстати, на мой взгляд, закрытие прозектуры стало крайне отрицательным фактором для отделения и для больницы в целом. Действительно, в конце 80-х годов в первом этаже храма работал буфет. И, надо сказать, неплохой был буфет. Поесть там можно было вкусно и относительно дешево. То, чего так не хватает сейчас в нашей больнице! Правда, его отсутствие в какой-то степени компенсируется активной коммерческой деятельностью Православной Церкви. Киоск рядом с храмом хоть и не может похвастаться низкими ценами, но подкармливает сотрудников и посетителей больницы весьма успешно.

Мое отношение к существующему на настоящий момент положению определяется тем, что, на мой взгляд, передача храма в 2008 году в пользование Русской православной церкви была актом несправедливым. Допускаю, что наш, в то время – главный врач В.В. Попов не ведал, что творил, или вообще действовал не по своей воле, когда подписывал прошение о передаче храма РПЦ, на основании которого Алексий II и обратился к Ю.М. Лужкову с соответствующей просьбой. Но уж Татьяна Сергеевна Борисова – автор проекта реставрации памятника, которая, кстати, получила за эту работу премию правительства Москвы, обязана была знать, что первый этаж здания никогда «храмом» не был. Впрочем, она тоже выполняла заказ, а заказчиком выступала религиозная организация «Подворье Патриарха Московского и Всея Руси при больничном храме святых мучениц Софии и Татианы г. Москвы Русской Православной Церкви».

На мой взгляд, правильнее было бы восстановить богослужение на втором этаже храма, передав эти помещения в пользование РПЦ. Это было бы актом уважения к нашей истории и духовной поддержкой для многих сотрудников и родителей наших пациентов. На первом этаже храма вполне можно было бы разместить музей или библиотеку. Места, где можно было бы поработать, катастрофически не хватает нашим докторам. Раньше этим местом был архив. Там стояло несколько столов, и редкий день там было менее двух- трех человек. Прекрасным местом был бы подклет храма и для какой-либо общественной организации. Но, к сожалению, «после драки кулаками не машут» и обратно храм уже не вернешь.

В заключение попробую тезисно сформулировать свое отношение к понятию «Храм больницы им. Н.Ф. Филатова»:

Храм строился и функционировал не чисто как место богослужения, а как функциональное подразделение больницы, выполняющее в ней ряд присущих для лечебного учреждения того времени функций.

Отъем собственности у детского учреждения, больницы и передача его клерикальному учреждению был актом неправомерным, не соответствующим декларируемой политике государства.

Функционирование православной церкви на территории больницы имени Н.Ф. Филатова обоснованно, оно является данью национальной традиции и проявлением уважения к деяниям наших предков, но должно быть ограничено строгими рамками, в силу многоконфессиональности контингента наших пациентов и светскости нашего учреждения.

автор статьи Шастин Николай Павлович

Оставляйте свои отзы в форме ниже и мы поделимся ими с нашими читателями.

Светлана Леоньтьевна

Добрый день!
По данному моё мнение таково:
Я считаю,что на территории больниц должен быть храм, именно храм,т.к.мы всё-таки исповедует православие. Пациенты иной веры могут обращаться к своему Богу будучи в своих палатах. И из совершенно не должен ни смущать,ни раздражать звон колоколов.
Наша страна стала слишком гостеприимной(я не говорю про больницы,это совсем другое,к нам приезжают разные люди для получения мед.помощи),мы пытаемся угодить всем,понять всех,а они(гости столицы), в большинстве своём, пользуются этим. Это всё сказано к тому,что именно храм должен быть на территориях больниц. Людям нужна надежда...
Про реорганизацию храма(создание музея и библиотеки,места для работы и отдыха докторов) я полностью поддерживаю автора данной статьи.

Кладовщикова СветЛана

Здравствуйте!
С большим интересом прочитала статью "Храм больницы им. Н.Ф.Филатова глазами врача-атеиста."!
Честно говоря, само название, меня немного насторожило...
В моём понимании, писать о Храме, не вкладывая в это слово ничего кроме истории (так как автор врач - атеист), это, наверное, не совсем правильно... Но это моё сугубо личное мнение, и прошу меня за это строго не судить...
Полностью согласна с автором, что данный сайт это лучшее "пособие" к Филатовской больнице, которое постоянно пополняется важной информацией как для пациентов, так и для сотрудников!
А теперь подробнее о моём ощущение после прочтения статьи...
В некоторых моментах, я не согласна с автором, например, в том, что раздел "Храм" на сайте, не имеет место быть. Как и на территории больницы, так и на сайте Филатовская.ру, Храм имеет огромное значение для пациентов! И уж поверьте, для нас, совсем не важно, к кому он будет относиться, к РПЦ или к больнице!
Для меня лично, как для пациента Филатовской, важно, что Храм есть!!! Очень важно!!! И я такая не одна!!!
Могу это с уверенностью заявить, так как во время операции и реабилитации моего ребёнка, я находилась в стенах этой больницы, и мне довелось пообщаться со многими мамочками маленьких пациентов.
Что касаемо вероисповеданий пациентов, здесь я снова могу поспорить... уж извините... Чтобы было понятно, приведу один маленький пример, который говорит о многом! Во время реабилитации моей дочери, я наблюдала за многими мамочками, которые, буквально, сходили с ума, в ожидании конца операции их детей... И, как раз, в один из таких моментов, я предложила, ожидающей матери, свою иконку с ликом святого Луки... она приняла её, и мало того, она пошла к Храму, просить о здоровье своего ребёнка. В чем здесь пример? Да в том, что эта женщина, была совсем другой веры, и она мне об этом сказала сама... Думаю, дальнейшие комментарии к этой истории не нужны...
Не смотря на некоторые спорные для меня моменты, статья мне показалось очень интересной и содержательной!
Очень много исторических фактов, о которых я даже не знала. За это большое спасибо автору!
Отдельную благодарность хочу выразить создателю сайта Филатовская.ру!!! Николай Васильевич, огромное, Вам, СПАСИБО!!! За Вашу РАБОТУ в стенах Больницы и на Вашем сайте! Вы удивительный, чистый и добрый человек! Вы вкладываете душу во всё, что Вы делаете! Это, поистине, бесценно! Берегите себя!

С уважением,

Счастливая мама,
Кладовщикова СветЛана.

Алексей Львович

Совершенно случайно набрел на Вашу статью, незнакомый, но глубоко уважаемый Николай Павлович, и пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам полную свою поддержку. Как говорится, от атеиста - атеисту:)

Уважение к чужим убеждениям - это как раз то, чего сегодня не хватает. Точнее, оно присутствует, но работает в основном в одном направлении. Неверующие практически всегда готовы уважать чувства и потребности верующих. А вот наоборот... как-то не всегда получается. Ну, да это нам с Вами не исправить. Может, дети или внуки...

Если позволите, только хотел бы исправить одну неточность. Москва веками вовсе не была гомогенно православной, или даже гомогенно христианской (что уж совсем очевидно - Немецкая слобода веками имела свои храмы). Первая волна переселенцев - нехристей в Московское княжество датируется аж первой половиной XIV века. Были это татары (чтобы не путаться - тот этнос, который в наших учебниках называют "татаро-монголами"). И были они отнюдь не магометанами; более того, в Московское княжество они (с разрешения князя - не как завоеватели) переселялись, спасаясь как раз от насильственной исламизации, которую затеял хан Узбек. И получили при этом от князя разрешение сохранить свою веру - Степной закон, яссу. Так что в Москве традиции веротерпимости вполне себе старинные.

С уважением,