Левеллеры значение названия. Левеллеры

И осуществляемые ими религиозные преследования, выражая в целом идеи аналогичные Лилбёрну. Они выступали также за права личности, в первую очередь право собственности.

Начало деятельности

Сначала Лильберн, Овертон, Уолвин, Принс и их единомышленники действовали разрозненно, но к -1647 году левеллеры обособились от индепендентов и стали представлять собой самостоятельную политическую группировку.

В июле 1646 года в парламент была представлена «Ремонстрация многих тысяч граждан» (англ. A Remonstrance of Many Thousand Citizens ) , составленная, вероятно, Овертоном и Уолвином. Уже в ней выдвигаются требования уничтожения власти короля и палаты лордов, главенства ответственной перед народом палаты общин, введения широкого избирательного права и защиты естественных прав человека.

Первым документом, написанным от лица левеллеров, стала петиция от 15 марта 1647 года, адресованная «Верховной власти нации» (англ. The Large Petition ), которая была направлена в палату общин. В этом документе левеллеры говорят о том, что «никакое правительство не может быть более законным, чем парламентское» и что, хотя парламентом сделано много полезных преобразований в сфере борьбы с феодальными устоями, страна всё ещё находится в угнетенном положении. Об этом, в частности, свидетельствует факт сохранения палаты лордов .

Действия агитаторов активно поддерживались левеллерами. Овертон заявляет в памфлете «Новоизобретенная уловка…» (англ. A New Found Stratagem Framed in the Old Forge of Machivilisme… ), что план роспуска армии - дело «кучки обманщиков, предателей и лжецов» (англ. a company of false, traiterous and deceitful men ). Левеллеры считали отказ армии о роспуске очень важным шагом в деле освобождения народа от гнета и ждали от армии решительных действий.

Временный союз с Кромвелем

В том же месяце Общеармейским советом была составлена «Декларация армии» (англ. The Declaration of the Army ), которая являлась попыткой выдвинуть политическую программу, сочетавшую идеи левеллеров и индепендентов. В ней говорилось, что цель армии - борьба за права и свободы народа. Далее говорилось о том, что после совершения ряда полезных преобразований Долгий парламент должен быть распущен, а после него должен быть избран новый на три года. При этом необходима пропорциональность между величиной налогов, получаемых с избирательного округа, и количеством представителей. Кроме того, в «Декларации» содержалось требование свобод печати и подачи петиций. Многие пункты этого документа являются уступками левеллерам, которые впоследствии всё равно не были реализованы.

Пресвитериане стали готовиться к войне за короля, формируя военные части и реорганизуя лондонскую милицию , изгоняя из неё индепендентов. Тогда руководство армии обнародовало «Новую ремонстрацию». В ней пресвитериане обвинялись в использовании власти в своих целях и вообще в том, что они ведут страну к разорению. Армия предъявляла ультиматум парламенту, говоря о «чрезвычайных мерах», которые будут применены, если то, на чём настаивала армия, не будет выполнено. Палате общин было вручено обвинение против лидеров пресвитериан, однако было лишь принято решение разрешить им остаться в парламенте или покинуть его на шесть месяцев.

Конфликт армии и «грандов»

Несмотря на то, что парламент запретил левеллерскую агитацию в армии, многие солдаты всё равно поддерживали левеллеров. По призыву Лилбёрна, были проведены перевыборы агитаторов, так как часть старого состава агитаторов поддерживала Кромвеля, которого левеллеры открыто обвинили в измене, что не нравилось многим солдатам.

Этот документ был встречен грандами с недовольством. Оливер Кромвель произнёс в парламенте трёхчасовую речь, в которой осуждал «мятежные полки» и говорил, что стремится восстановить монархию . Агитаторы были обвинены в клевете на армию. Было принято решение рассмотреть «Дело армии» 28 октября 1647 года на специальном расширенном заседании Совета армии.

К этому заседанию левеллерами была представлена первая редакция их конституционной программы, известной под названием «Народное соглашение » (англ. The Agreement of the People ) . По мнению создателей, принятие этого документа должно было осуществиться путём всенародного опроса .

Борьба против «новых цепей Англии». Майское восстание

В то же время принимались активные меры по нейтрализации левеллеров в армии. Офицеры приняли резолюцию, предлагавшую палате общин создать закон, согласно которому все, кто вносит смуту в армию, должны быть повешены. Офицерами было принято решение о запрете солдатских митингов и подаче петиций только через офицеров или генерала.

В этих условиях левеллеры продолжали бороться, требуя восстановления института агитаторов и Совета армии. Это требование было отвергнуто. В ответ на мероприятия по подавлению свободы в армии левеллеры продолжали писать памфлеты. Одним из наиболее значительных является памфлет Джона Лилбёрна «Разоблачение новых цепей Англии» (англ. England"s New Chains Discovered ) . В нём Лилбёрн подвергает критике исковерканный вариант «Народного соглашения», поданный в парламент. Он критикует членов парламента и офицеров, но делает это осторожно, надеясь на установление справедливости. Лилбёрн резко критикует наличие такого нового органа управления как Государственный совет , который ограничивает демократические права населения, беря на себя функции парламента. Лилбёрн выражает опасение узурпации власти высшими офицерами.

В марте 1649 года Лилбёрн публикует «Вторую часть разоблачения новых цепей Англии» (англ. The Second Part of England"s New Chains Discovered ) . В ней критикуется уже не Государственный совет, а парламент. Лилбёрн говорит о нарушении народных свобод парламентом, и призывает сам парламент защитить народ от деятельности грандов. Памфлет смело разоблачал использование индепендентской верхушкой и грандами их положения для обогащения. Подвергая парламент резкой критике, левеллеры все же надеялись на поворот парламента в сторону мнений народа.

Но парламент не только не последовал советам левеллеров, но начал репрессии против них. Наиболее известные и активные левеллеры (Лилбёрн, Уолвин, Овертон, Принс) были арестованы и помещены в Тауэр . На заседании Государственного совета обвиняемые категорически отвергали предъявленные обвинения в государственной измене, однако под давлением Кромвеля и других они не были освобождены и были вновь помещены в Тауэр до суда. Вожди движения пользовались большой поддержкой народа, и в их защиту подавались петиции, подписанные несколькими десятками тысяч человек. В тюрьме левеллеры продолжали писать памфлеты, в том числе известный манифест , в котором вожди партии ещё раз разъяснили свои требования и решительно отмежевались от диггеров , выступавших не только за политическое, но и за всеобщее социальное и экономическое равенство:

… мы объявляем, что у нас никогда не было в мыслях уравнять состояния людей и наивысшим нашим стремлением является такое положение республики, когда каждый с наивозможной обеспеченностью пользуется своей собственностью.
Различия по рангу и достоинству мы потому считаем нужными, что они возбуждают добродетель, а также необходимы для поддержания власти и правительства. Мы думаем, что они никогда не стремятся поддерживать честолюбие или угнетение народа, а только сохраняют должное уважение и покорность в народе, что является необходимым условием для лучшего исполнения законов.

Лилбёрн и его соратники продолжали публиковать памфлеты, разоблачающие политику правящих кругов Англии, официально объявленной республикой в мае 1649 года. Наиболее значительным произведением этого времени стал памфлет Лилбёрна «Законные основные вольности английского народа, проверенные, утверждённые и защищённые». В этом памфлете Лилбёрн критикует политику индепендентов, называет «охвостье » парламента, оставшееся после «Прайдовой чистки» пародией на власть и ещё раз обращает внимание на «Народное соглашение». Автор доказывает незаконность действий Долгого парламента, подтверждая свою правоту ссылками на священное писание и труды авторитетных юристов . Также Лилбёрн не признает законности таких вынужденных мер, как «Прайдова чистка» и чрезвычайный суд над королём.

Подавление левеллеров

После выпуска Джона Лилбёрна из тюрьмы на поруки публикуется его памфлет «Обвинение в государственной измене, выдвигаемое против Оливера Кромвеля и его зятя Генри Айртона» (англ. An Impeachment of High Treason against Oliver Cromwel and his Son in Law Henry Ireton ). В нём в ещё более резкой форме критиковалась политика индепендентов. В этом и других памфлетах левеллеры призывают к открытой борьбе против установившихся порядков.

В сентябре 1649 года началось солдатское восстание в Оксфорде . Настроения солдат подогревались левеллерами. Восставшие требовали роспуска парламента и новых выборов на основе «Народного соглашения», восстановления Общеармейского совета, уничтожения церковных десятин , отмены акциза (налоги к тому времени очень сильно выросли) и выплаты задолженности по жалованию. Но это восстание, наряду с последовавшим за ним выступлением в Вустершире , было подавлено.

Вслед за этим начался новый ряд репрессий против левеллеров. Так 28 сентября 1649 года парламентом была принята декларация, в которой критиковалась политика левеллеров и даже обнаруживалась их связь с роялистами. А в октябре начался процесс Джона Лилбёрна, который обвинялся в государственной измене (по «Акту об измене»). Левеллеры стали искать пути к разрешению ситуации. Лилбёрн предложил план переселения левеллеров в Вест-Индию (это не казалось фантастикой, так как некоторые религиозные течения и секты применяли такую практику). Левеллеры подавали петиции, однако их не принимали. Лилбёрн очень успешно защищал себя в суде , показав выдающиеся юридические знания, в результате чего 26 октября 1649 года был оправдан. Это событие было встречено бурной народной манифестацией. В честь оправдания Лилбёрна была даже выбита медаль с его портретом и именами присяжных. 8 ноября, благодаря настойчивым протестам левеллеров, Лилбёрн, Овертон, Уолвин и Принс были освобождены.

В декабре Лилбёрн был избран в муниципальные советники, но отказался дать присягу республике. Тогда избрание было отменено, и несколько олдерменов и левеллеров были подвергнуты преследованиям.

После этих событий активность левеллеров резко пошла на спад, хотя они продолжали публиковать пафмлеты и даже пытались распространять свои идеи во Франции . Видным деятелем движения в этот период был Сексби , который в (вместе с Уальдманом и Овертоном) и 1656 годах организовал заговоры против Кромвеля. Тем не менее, с ростом могущества Кромвеля значение левеллеров как прогрессивной силы в революции теряется.

Напишите отзыв о статье "Левеллеры"

Примечания

В русскоязычной литературе левеллеров традиционно называют партией. С одной стороны, у левеллеров была чёткая программа, и они вели активную политическую борьбу. С другой стороны, левеллеры не имели ни структуры и организации, ни устава, которые являются признаками политической партии.
Левин Г. Р. К вопросу о развитии политических и социальных идей левеллеров // Учёные записки (Ленинградский пед. институт им. А. Н. Герцена). - Л. : ЛГПИ, 1958. - Т. 165 . - С. 351-401 .
(англ.)
(англ.)
(англ.)
(англ.)
(англ.)
(англ.)
(англ.)
Лильберн Дж. Памфлеты. С. 47.
(англ.)
Лильберн Дж. Памфлеты. С. 67.
(англ.)
Лильберн Дж. Памфлеты. С. 94.
(англ.)
Лильберн Дж. Памфлеты. С. 107.
(англ.)
Английская буржуазная революция XVII века. Т. II. С. 85-88.

См. также

Литература

Английская буржуазная революция XVII века / Под редакцией академика Е. А. Косминского и кандидата исторических наук Я. А. Левицкого. - М .: Издательство Академии наук СССР, 1954. - 10 000 экз.
Барг М. А. Народные низы в Английской буржуазной революции XVII века. Движение и идеология истинных левеллеров. - М.: Наука, 1967. - 354 с.
Барг М. А. Великая английская революция в портретах её деятелей. - М .: Мысль, 1991. - ISBN 5-244-00418-2 .
Бернштейн Э. Социализм и демократия в великой английской революции. - М.-Пг.: Государственное издательство, 1924.
Ефимов И. Свергнуть всякое иго. Повесть о Джоне Лилберне. - М .: Политиздат, 1977. - (Пламенные революционеры).
Левин Г. Р. Демократическое движение в английской буржуазной революции. - Л. : ЛГПИ, 1973.
Поулсен Ч. Английские бунтари. - М .: Прогресс, 1987.
Савин А. Лекции по истории Английской революции. - М .: Государственное социально-экономическое издательство, 1937; 2001. - ISBN 5-93675-006-X .
Хилл К. . - М .: Государственное Издательство иностранной литературы, 1947.
Холореншоу Г. . - М .: Государственное Издательство иностранной литературы, 1947.

Ссылки

(англ.)
(англ.)
(англ.)



Основные

Другие в парламенте

Прочие

Прекратившие существование

Отрывок, характеризующий Левеллеры

В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом, то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l"ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C"est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.

Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг"ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг"одулся, бг"ат, вчег"а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р. – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог"т меня дег"нул пойти к этой кг"ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг"едставить, ни одной каг"ты, ни одной, ни одной каг"ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг"оль бьет; семпель даст, паг"оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг"оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг"аться ског"ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег"но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог"ово! Вздули меня вчег"а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг"уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег"вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог"ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег"но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег"но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг"а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г"остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог"това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог"ю. Всех запог"ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог"ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог"! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог"ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог"ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог"т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг"авда, чог"т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г"остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог"ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг"а велено пг"иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября.русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.

ЛЕВЕЛЛЕРЫ

(англ. levellers - уравнители). Политическая партия радикального характера, времен первой английской революции, стоявшая за полную индивидуальную свободу.

Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка.- Чудинов А.Н. , 1910 .

ЛЕВЕЛЛЕРЫ

в XVII веке в Англии политическая партия, требовавшая сосредоточения всей полноты власти в руках народа.

Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке.- Попов М. , 1907 .

ЛЕВЕЛЛЕРЫ

политич. партия в эпоху первой английской революции, требовавшая предоставления всей власти исключительно самому народу, управления чрез ежегодно избираемых представителей, свободы в промышленности, обложения налогами по доходности и установления вечного пользования земледельцами земли.

Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка.- Павленков Ф. , 1907 .

Леве́ллеры

(англ. levellers букв. уравнители, назв. дано их противниками) радикально-демократическая мелкобуржуазная группировка в Англии в период буржуазной революции 17 в.; добивалась установления республики, введения всеобщего избирательного права; л. выступали, в отличие от диггеров (т, наз. истинных левеллеров), в защиту частной собственности, оттолкнув от себя беднейшие слои, что облегчило индепендентам разгром левеллеров.

Новый словарь иностранных слов.- by EdwART, , 2009 .

Левеллеры

[англ. levellers ] – “уравнители”, радикальная партия эпохи английской буржуазной революции 17 в., добивавшаяся народного представительства и возвращения общинам захваченных помещиками земель.

Большой словарь иностранных слов.- Издательство «ИДДК» , 2007 .

Левеллеры

ов, ед. левеллер , а, м. , одуш. (англ. leveller букв. уравнитель).
ист. Радикально-демократическая мелкобуржуазная группировка в Англии в период буржуазной революции 17 в.
| Л. добивались установления республики, введения всеобщего избирательного права, выступали в защиту частной собственности, чем оттолкнули от себя беднейшие слои (это облегчило индепендентам разгром левеллеров).
|| Ср. диггеры .

Толковый словарь иностранных слов Л. П. Крысина.- М: Русский язык , 1998 .

Смотреть что такое "ЛЕВЕЛЛЕРЫ" в других словарях:

- (уравнители)(Levellers) Группа радикалов во время Гражданской войны в Англии. В ходе пужнейских парламентских дебатов выступили за более решительную программу в отношении парламентской армии, чем та, которую готовы были принять генералы Кромвель… … Политология. Словарь.

Современная энциклопедия

- (англ. levellers букв. уравнители), радикальная политическая партия в период Английской революции 17 в. (до 1647 левое крыло индепендентов). Левеллеры во главе с Дж. Лилберном выступали за республику, против ликвидации частной собственности и… … Большой Энциклопедический словарь

- (уравнители) радикальная политическая партия в период Английской революции 17 в. (до 1647 г. левое крыло индепендентов); объединяла главным образом городские слои. Левеллеры во главе с Д. Лилберном выступали за республику, против ликвидации… … Исторический словарь

Левеллеры - (английское Levellers, буквально уравнители), радикальная политическая партия в период английской революции 17 в. Левеллеры во главе с Дж. Лилберном выступали за республику, против ликвидации частной собственности и отмежевались от диггеров (так… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

- (levellers, т. e. уравнители) одна из партий в эпохупервой английской революции. Установившийся в начали 1649 г. строй неудовлетворял некоторых деятелей республиканской армии, слишком много отнего прежде ожидавших. Они отделились от индепендентов … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

Левеллеры - (Levellers), члены радикальной полит, партии, руководимой Джоном Лилберном, Уильямом Уолвином и Джоном Уайлдманом; объединяла в осн. лондонскую бедноту в период Английской революции (сер. 17 в.). В 1647 г. Л. активно поддержали солдаты армии… … Всемирная история

- (англ. Levellers уравнители) радикальное политическое течение (традиционно называемое партией) в Английской буржуазной революции, обособившееся от индепендентов в 1647 году. Левеллеры были решительными противниками монархии и… … Википедия

- (англ. levellers, буквально уравнители), радикальная политическая партия в период Английской революции XVII в. (до 1647 левое крыло индепендентов). Левеллеры во главе с Дж. Лилберном выступали за республику, против ликвидации частной… … Энциклопедический словарь

- (англ. Levellers, букв. уравнители, от level уравнивать) радикальная мелкобурж. демократич. группировка в период английской буржуазной революции 17 века. Движение Л. возникло в 1645 1647 в обстановке ухудшения экономич. положения бедного и… … Советская историческая энциклопедия

». От народа получил свою власть парламент , но народ не уступал ему верховной власти, то есть власть парламента должна быть ограниченной. Парламент «должен делать не то, что ему хочется, а то, что полезно для блага народа и не идет во вред народу». При этом Лилбёрн не допускал мысли об одновременном существовании палаты общин и палаты лордов. Лорды не были избраны, а значит они не облечены доверием народа, их власть является тиранической, значит их власть должна быть уничтожена наряду с властью короля .

Лилбёрн выступал также против привилегий и феодальных титулов, за свободу религиозных убеждений, неприкосновенности личности и имущества, свободу печати и т. д. Все эти требования были направлены на уничтожение феодальных устоев, все ещё царивших в Англии. В 1646 году за свои решительные выступления Лилбёрн был приговорён палатой лордов к тюремному заключению и огромному штрафу. Выпущен Лилбёрн был лишь в 1648 году .

Ричард Овертон и Уильям Уолвин также активно выступали в защиту идей народного суверенитета, критиковали пресвитериан и осуществляемые ими религиозные преследования, выражая в целом идеи аналогичные Лилберну. Они выступали также за права личности, в первую очередь право собственности.

Начало деятельности

В этой петиции, кроме того, были выражены экономические претензии. Левеллеры требовали отмены патентов и монополий , стесняющих развитие экономики. Авторы петиции требовали также отмены десятины , которая всё ещё взималась в то время. В петиции содержится предложение создать законы о помощи нищим, которых в те времена становилось всё больше и больше в результате огораживаний .

Действия агитаторов активно поддерживались левеллерами. Овертон заявляет в памфлете «Новоизобретенная уловка…» (англ. A New Found Stratagem Framed in the Old Forge of Machivilisme… ), что план роспуска армии - дело «кучки обманщиков, предателей и лжецов». Левеллеры считали отказ армии о роспуске очень важным шагом в деле освобождения народа от гнета и ждали от армии решительных действий.

Временный союз с Кромвелем

В это время Кромвель принимает решение взять короля в плен, чтобы предотвратить сговор парламента с ним. Захватив Карла , Кромвель собирался сам начать переговоры с ним, но сначала хотел изолировать сторонников левеллеров, которые в любом случае были бы против сделки. Тогда в начале июня 1647 года был создан Общеармейский совет (называемый иначе Советом армии), в который вошло высшее руководство армией, солдаты-агитаторы и офицеры. Сначала левеллеры приветствовали его создание, считая, что управление в армии приобретает демократический характер. Однако они не понимали тогда, что Общеармейский совет был создан для контроля над агитаторами, что единство с индепендентами могло быть только временным.

Левеллеры считали такую политику индепендентов крайне нерешительной. Агитаторы требовали от руководства армией принять решение о наступлении на Лондон, чтобы не дать пресвитерианам «собрать силы для возбуждения смуты и вовлечения несчастного королевства в новую и ещё более кровопролитную войну». Они доказывали, что этот поход необходим для благополучия всего народа, таким путём удастся предотвратить переговоры пресвитериан с роялистами.

Однако Кромвель собирался сначала достигнуть соглашения с королём, а уже потом начать активную борьбу с пресвитерианами. И хотя поход был бы ему на руку, Кромвель не хотел усиления левеллеров, опасаясь, что они возьмут власть в свои руки. Однако, под давлением агитаторов, Общеармейский совет вынужден был принять решение о походе на Лондон . После боёв Лондон капитулировал.

Конфликт армии и «грандов»

Кромвель начинает переговоры с Карлом I , что приводит к обострению разногласий между левеллерами и индепендентами. В своих памфлетах Джон Лилбёрн осуждает действия руководства армии, игнорирующего агитаторов и присвоившего себе их полномочия. В памфлете «Разоблачение обманщиков» (англ. The Jugglers Discovered ) Лилбёрн пишет, что гранды, как иронически стали называть высших офицеров , «продажны и превратились во врагов действительных и законных свобод Англии, став вельможами и думая только о себе». В анонимном памфлете «Призыв свободного народа Англии к солдатам» автор резко осуждает офицеров за подозрительные отношения с королём. В памфлете агитаторы призываются к борьбе с парламентом и грандами. Также левеллеры требуют освобождения Лилбёрна и Овертона из тюрьмы.

С избранием нового состава агитаторов влияние левеллеров в армии усилилось. Иногда агитаторы даже заседали отдельно от Общеармейского совета, совещались с гражданскими левеллерами. Под их руководством агитаторами был составлен документ под названием «Дело армии, правильно обоснованное» (англ. The Case of the Army Truly Stated ), являвшийся программой социально-политических преобразований. «Дело армии» было своеобразным ответом «Пунктам предложений» - программе индепендентов. Одним из его основных составителей был известный левеллер Джон Уайльдман.

Составители «Дела армии» указывали, что господство пресвитериан опасно для страны, а армия обязана бороться против гнёта и несправедливости, однако руководство армии изменило своим обязательствам и препятствует обретению народом его прав и свобод. Агитаторы подчеркивали, что армия не состояла из наёмников и не должна была служить у какого-нибудь правителя, но была армией, представлявшей интересы народа .

Авторы критиковали «Пункты предложений» (англ. The Heads of the Proposals Offered by the Army ) , согласно которым народные права должны были зависеть от короля. Выдвигался ряд предложений, включавший чистку парламента, а затем и его роспуск, создание постоянного и основного закона страны - конституции , которая должна была гарантировать право выбирать парламент раз в два года «всеми драконорожденными от 21 года и старше». При этом авторы «Дела армии» отрицали власть палаты лордов. Авторы требовали также судебной реформы , пересмотра законодательства, свободу вероисповедания .

Этот документ был встречен грандами с недовольством. Оливер Кромвель произнёс в парламенте трёхчасовую речь, в которой осуждал «мятежные полки» и говорил, что стремится восстановить монархию . Агитаторы были обвинены в клевете на армию. Было принято решение рассмотреть «Дело армии» на специальном расширенном заседании Совета армии 28 октября 1647 года .

«Народное соглашение» 1647 года

К этому заседанию левеллерами была представлена первая редакция их конституционной программы, известной под названием «Народное соглашение» (англ. The Agreement of the People ) . По мнению создателей, принятие этого документа должно было осуществиться путём всенародного опроса .

На собрании Общеармейского совета в Патни, которое являлось, по сути, конференцией индепендентов и левеллеров, развернулось активное обсуждение «Народного соглашения». Стало окончательно ясно, что позиции индепендентов и левеллеров очень сильно различаются. Хотя согласительная комиссия , созданная из вождей обеих группировок, выработала несколько предложений, являвшихся уступками левеллерам, (например, по избирательной системе, по функциям палаты общин), созданный документ являлся лишь слегка видоизменёнными «Пунктами предложений». Левеллеры же требовали продолжения обсуждений. Тогда Кромвель распустил Совет армии, намереваясь приступить к решительным действиям против левеллеров.

Левеллеры же готовились к восстанию в армии. На смотр войск 15 ноября прибыли не семь, а девять полков. Солдаты полков Гаррисона и Роберта Лилбёрна (брата вождя левеллеров, продолжавшего сидеть в Тауэре) прикрепили к шляпам текст «Народного соглашения». Виднейший левеллер в армии, полковник Рейнсборо, направился к Ферфаксу , чтобы вручить ему один экземпляр левеллерского проекта, однако был оттеснён. Ферфакс и Кромвель стали обходить полки с требованием подписать текст присяги и снять тексты «Народного соглашения». Однако полки Гаррисона и Лилбёрна отказались подчиняться. Тогда Кромвель, понимая опасность положения, сам со шпагой в руке врезался в толпу солдат, срывая листы со шляп, после чего устроил показательную казнь над тремя наиболее активными армейскими левеллерами.

Вслед за гражданскими левеллерами подавать петиции с требованием суда над Карлом I стала и армия. Индепендентская верхушка армии негативно отнеслась к этим требованиям, однако Айртон учитывал настроения армии и смог уговорить командование поддержать некоторые требования левеллеров, в том числе и суд над королём. Поэтому командование не препятствовало в передаче петиций, даже наоборот: Кромвель и Айртон активно участвовали в составлении петиций. Такими шагами индепенденты взяли власть в армии в свои руки и совершенно не собирались заботиться обо всех остальных требованиях левеллеров, кроме требования суда над королём. В результате, после «Прайдовой чистки» парламента , являвшейся переворотом, передавшим власть в руки индепендентов, состоялся суд над королём, которого казнили. Левеллеры критиковали этот суд, который они не без оснований объявили нарушавшим демократический принцип равенства перед законом).

Борьба против «новых цепей Англии». Майское восстание

Титульный лист памфлета «Вторая часть разоблачения новых цепей Англии»

Титульный лист манифеста

Подавление левеллеров

Памятная доска погибшим во время восстания в Оксфорде левеллерам

Вслед за этим начался новый ряд репрессий против левеллеров. Так 28 сентября 1649 года парламентом была принята декларация, в которой критиковалась политика левеллеров и даже обнаруживалась их связь с роялистами. А в октябре начался процесс Джона Лилбёрна, который обвинялся в государственной измене (по «Акту об измене»). Левеллеры стали искать пути к разрешению ситуации. Лилбёрн предложил план переселения левеллеров в Вест-Индию (это не казалось фантастикой, так как некоторые религиозные течения и секты применяли такую практику). Левеллеры подавали петиции, однако их не принимали. Лилбёрн очень успешно защищал себя в суде , показав выдающиеся юридические знания, в результате чего 26 октября 1649 года был оправдан. Это событие было встречено бурной народной манифестацией. В честь оправдания Лилбёрна была даже выбита медаль с его портретом и именами присяжных. 8 ноября , благодаря настойчивым протестам левеллеров, Лилбёрн, Овертон, Уолвин и Принс были освобождены.

После этих событий активность левеллеров резко пошла на спад, хотя они продолжали публиковать пафмлеты и даже пытались распространять свои идеи во Франции . Видным деятелем движения в этот период был Сексби, который в (вместе с Уальдманом и Овертоном) и 1656 годах организовал заговоры против Кромвеля. Тем не менее, с ростом могущества Кромвеля значение левеллеров как прогрессивной силы в революции теряется.

Примечания

В русскоязычной литературе левеллеров традиционно называют партией. С одной стороны, у левеллеров была чёткая программа, и они вели активную политическую борьбу. С другой стороны, левеллеры не имели ни структуры и организации, ни устава, которые являются признаками политической партии.
Левин Г. Р. К вопросу о развитии политических и социальных идей левеллеров // Учёные записки (Ленинградский пед. институт им. А. Н. Герцена) . - Л. : ЛГПИ, 1958. - Т. 165. - С. 351-401.
A remonstrance of many thousand citizens … (англ.)
The Heads of the Proposals offered by the Army (англ.)
The Agreement of the People, as presented to the Council of the Army (англ.)
The Bloody Project (англ.)
The humble Petition of Thousands wel-affected persons inhabiting the City of London, Westminster, the Borough of Southwark Hamblets, and places adjacent (англ.)
The Agreement of the People (англ.)
England’s New Chains Discovered (англ.)
Лильберн Дж. Памфлеты. С. 47.
The Second Part of England’s New Chains Discovered (англ.)

«Главы предложений», программа индепендентов, удовлетворяли лишь буржуазию и новое дворянство. Солдатские массы разглядели социальную природу программы индепендентов, поняв противоположность собственных интересов и интересов индепендентов. Солдаты все более проникались идеями левеллеров. Левеллеры сплотили вокруг себя многочисленных сторонников и оформились в самостоятельное течение в 1647 году. Их политические группировки раньше всего возникли в Лондоне, а затем распространились и по всей стране. Лидеры – Овертон, Лильберн. «великий страдалец за правое дело», известный в народе под именем «честного Джона». Из тюрьмы его освободил Долгий парламент в мае 1641 г. Участвуя в гражданской войне в рядах парламентской армии, Лильберн раньше, чем кто-либо иной, увидел непримиримое противоречие между политикой парламента и интересами народа. В 1645 г. Лильберн покидает армию. «Лучше, - заявил он, - копать репу и морковь, чем воевать за укрепление власти, которая сделает его (т. е. народ) рабом». В июне того же года он был брошен в тюрьму Долгам парламентом. Боевые, полные революционной страсти памфлеты Лильберна, написанные им в тюрьме, немало содействовали обособлению левеллеров в качестве самостоятельной политической партии.

«Вся власть, - писал Лильберн, - изначально и по своей сущности исходит от народа и, следовательно, принадлежит только ему. Свободный выбор этого народа и его согласие, выраженное через его представителей, - единственное основание всякого справедливого управления». Все люди, утверждал Лильберн, равны по рождению; каждый из них имеет одинаковое право на безопасность и свободу. Левеллерская доктрина естественного права и народоправства была несовместима ни с властью абсолютного монарха, ни с властью олигархического парламента. Левеллеры требовали уничтожения всех сословных привилегий - как унаследованных по рождению, так и приобретенных, проведения регулярных и демократических выборов в парламент, демократизации и удешевления суда. Они добивались установления свободы вероисповедания, а также свободы торговли и пропорционального налогообложения.

Политические идеи левеллеров базировались на теории естественного права, провозглашавшей исконными свободу каждого человека и равноправие всех людей. Из этих принципов левеллеры выводили идеи народного суверенитета и общественного договора. Народный суверенитет выше власти парламента, отсюда идея республиканского устройства общества.

Программный документ левеллеров – «Народное соглашение». Власть должна исходить от однопалатного парламента (только палата общин), избиравшегося каждые 2 года. Добивались широкого избирательного права для мужчин с 21 года (кроме слуг и получателей благотворительного пособия). Левеллеры твердо стояли за соблюдение принципа частной собственности. В социально-экономическую часть своей программы они включили реформу налогообложения, ликвидацию всех монополий, уничтожение десятины, запрет огораживаний. В сфере религиозной левеллеры придерживались принципа полной веротерпимости и отделения церкви от государства.

Осенью 1647 года резкие разногласия между левеллерами и индепендентами раскололи армию. Дискуссии – о судьбе монархии и об избирательном праве. Апогей – конференция Совета армии в октябре 1647 года в Патни, близ Лондона. Левеллерам не удалось отстоять свою программу в качестве платформы всей армии. Индепенденты передали проект конституции левеллеров на рассмотрение согласительной комиссии, а самих агитаторов удалили из Совета армии и отправили в полки, разъединив таким образом лидеров левеллерского штаба. Возбуждение солдатских масс нарастало. Достаточно было малейшего повода, чтобы произошел подъем армии. Таким поводом послужило известие о бегстве плененного короля на остров Уайт. Левеллеры увидели в этом событии предательство индепендентов, обвинили Кромвеля в пособничестве королю и потребовали безотлагательно собрать армию на общий митинг. Солдаты мятежных полков требовали принятия «Народного соглашения» командованием армии. Однако попытка левеллеров действовать открыто и решительно была тут же пресечена. Кромвель быстро расправился с солдатами, предав 14 из них военному суду; один солдат был расстрелян перед строем.

7. Движение левеллеров.

После победы над королем в первой гражданской войне ядром левых революционных сил становиться армия, состоявшая преимущественно из среднего крестьянства и городских низов. Именно в армии и в среде мелкой буржуазии городов складывается в 1646-1647 политическая партия левеллеров.

Причины появления левеллеров :

Экономические.

Непосредственной причиной выступления народных масс было тяжелое экономическое положение. В 1645-1646 страна переживала трудности, связанные с Гражданской войной. Население терпело большие бедствия, особенно в районах, занятых роялистами. Ширилась безработица (разрыв экономических связей и упадок торговли). Из-за ухудшающегося экономического положения ремесленники уезжали в Голландию. Крестьянство не в состоянии было выплачивать лендлордам ренту. В результате огораживаний растет нищенство.

В 12.1647 парламент издал акт «Об облегчении и использовании бедных…», но этот закон носил террористический характер.

В 1646 разгорелся неурожай, что привело к росту цен на продовольствие. В результате отмены «рыцарского держания» крупное землевладение поглотило мелкое.

В налоговой политике был введен акциз.

Политические.

Политика пресвитериан не удовлетворяла широкие народные массы. Недовольство выражалось в памфлетах и петициях.

Памфлет «Союз сердец» - рост богатства других и нищеты других, выступают против крупной частной собственности (как позднее левеллеры).

Недовольство правительством породило стремление демократических кругов для защиты интересов широких масс. Эти настроения с 1647 охватывают и армию.

В ходе первой Гражданской войны началась острая идейная борьба между индепендентами и пресвитерианами. В развитии самосознания народа важное место заняла «памфлетная война».

Джон Мильтон «Арепагитика» - против цензуры, оправдание революции.

Самуэль Розерфорд «Закон и король» – говориться о том, что критерием выбора формы правления является польза.

Уэльям Эймс «Совесть в соединении с властью. Доводы в пользу этого» – теория естественного права.

Очень часто тезисы обосновывались религиозными мотивами, т.е. исходя из религиозных норм, делались демократические выводы.

Уильям Примм:

Король для пользы народа,

Высшая власть парламент,

Теория о праве сопротивления тиранам,

Сторонник конституционной монархии.

Генри Паркер:

Против неограниченной власти короля,

Общество создало государство и отдало часть своих прав ему,

Конституционная монархия.

Таким образом, можно говорить об идеях, на которых возникло движение левеллеров:

народного суверенитета.

Идея естественного права.

Теория общественного договора.

В 1645-1646 зародилась группировка движения левеллеров. Руководителями стали Джон Лильберн, Ричард Овертон и Уильям Уолвин.

Группировка оформилась именно в 1647 потому, что в этот период создались условия для ее оформления (закончилась гражданская война).

К лету 1646 сложились основные конституционные требования левеллеров. В документе, названном «Ремонстрация многих тысяч горожан» (июнь 1646), содержалась уже развернутая программа демократического этапа революции:

уничтожение власти короля и палаты лордов;

верховенство палаты общин;

ответственность этой палаты перед своими избирателями – народом Англии;

ежегодные выборы в парламент;

неограниченная свобода совести;

конституционные гарантии против злоупотребления государственной властью путем фиксирования «прирожденных» прав граждан, которые неотчуждаемы и абсолютны. Этим провозглашалась доктрина, согласно которой суверенитет принадлежит народу.

В 1647 в армии возникло двоевластие – агитаторы, избранные рядовыми и младшими чинами уполномоченных, с одной стороны, и Кромвель, с другой. По инициативе Кромвеля был созван Армейский совет с целью свести на нет влияние агитаторов в армии. 28.10.1647 с этой целью и был создан Совет армии в Пэтни. К этому времени было разработано две программы будущего политического устройства страны – «Главы предложений» (шелковые индепенденты) и «Дело армии» (левеллеры), обе эти программы легли в основу «Народного соглашения».

Различие между этими двумя программами заключалось в том, что «шелковые индепенденты» были за власть с королем и палатой лордов.