Гарсиа Лорка, Федерико (Garcia Lorka, Federico) (1898–1936) – испанский поэт и драматург.

Родился 5 июня 1898 в селении Фуэнте-Вакерос близ Гранады в семье андалузского землевладельца. С детства увлекался живописью, занимался музыкой. В подростковом возрасте начал писать стихи и декламировал их в местных кафе.

Изучал право в Гранадском университете. В 1918 опубликовал книгу прозы, написанную по впечатлениям от поездки в Кастилию. В 1919 перевелся в Мадридский университет на отделение литературы. Организовывал театральные представления, выступал с публичным чтением своих стихов. В это время его имя ассоциировалось с группой «Поколение 27», к которой относились также Сальвадор Дали, Луис Бунюэль, поэт Рафаэль Альберти.

В 1921 вышла первая Книга стихов (Libro de poemas), в которой чувствуется влияние Дарио и Хименеса, при этом поэзию Лорки отличает близость к народной культуре и особая музыкальность стиха. Второй поэтический сборник Песни (Canciones, 1927) передает драматическое видение жизни, присущее андалузским народным песням. В это время увлекался древним традиционным андалузским «глубоким пением» (cante jondo), участвовал в организации фестивалей. Занимался живописью – в 1927 в Барселоне состоялась его выставка.

С 1929 возглавлял студенческую театральную труппу Балаган (La Barraca). Ее участники старались возродить интерес к классической национальной драматургии – разъезжали по селам с постановками испанской классики – Лопе де Веги, Кальдерона, Сервантеса. Первый театральный успех Лорки был связан с постановкой пьесы Мариана Пинеда (Mariana Pineda, 1929) с декорациями Сальвадора Дали – исторической поэмы в стихах о гибели замученной за участие в тайной деятельности против тирана Фердинанда VII жительницы Гранады.

Наибольшую известность Лорке-поэту в Испании и за ее пределами принесли поэтические сборники Цыганские баллады (Romancero gitano, 1928) и Поэма о канте хондо (El Poema del cante jondo, 1931), после которых за ним утвердилась слава «цыганского поэта». В них наиболее полно проявились характерные черты дарования Лорки – он воспринимает жизнь фатально, как роковое предначертание, лиризм исполнен огромного эмоционального накала.

В 1929 ездил в Нью-Йорк изучать английский в Колумбийском университете. Познакомился с местными любительскими и профессиональными театральными коллективами. Здесь был написан поэтический сборник Поэт в Нью-Йорке (Poeta en Nueva York), опубликованный после смерти автора, в 1940.

По возвращении в Испанию в 1931 организовал собственную театральную компанию. Пробовал себя в драматургии – писал популярные фарсы – Волшебная башмачница (La Zapatera prodigiosa, 1930) и Любовь дона Перлимплина (Amor de Don Perlimplin con Belisa en su jardin, 1933). В 1933 совершил поездку в Буэнос-Айрес, где руководил постановкой своих пьес.

В марте 1933 в Мадриде состоялась премьера трагедии Кровавая свадьба (Bodas de sangre, 1933). Она имела огромный успех и с тех пор не сходит с подмостков испанских театров. Сюжет был взят из газетной заметки о невесте, сбежавшей в свадебную ночь с возлюбленным. Пьеса стала первой частью задуманной трилогии, посвященной «испанской вселенной», в основу каждой из частей которой была положена трагедия женщины, ставшей причиной кровавой распри.

В трагедии Иерма (Yerma, 1934), второй части испанской трилогии, речь идет о жаждущей материнства женщине, муж которой неспособен сделать ее матерью. Не желая осуществить свое желание с другим человеком или, нарушив традиции, покинуть супруга, она решается на убийство мужа. Несмотря на сильное трагическое звучание, Иерма не пользовалась таким успехом, как Кровавая свадьба, – консервативные критики обвинили драматурга в покушении на традиционные испанские ценности.

Неоконченная трагедия Дом Бернарды Альбы (La Casa de Bernarda Alba, 1935) считается третьей частью испанской трилогии. В ее основе – история пяти дочерей деспотичной матери, требующей неукоснительного выполнения строгих моральных предписаний. Но дочери хотят любить и пытаются найти свои способы покинуть материнский дом. Младшая, узнав, что ее возлюбленный стал жертвой ее безжалостной матери, кончает жизнь самоубийством. Роль Бернарды была специально написана для великой трагической актрисы Маргариты Ксиргу. И хотя при жизни Лорки пьеса не была поставлена, она считается его высшим достижением в драматургии.

Сам он больше ценил свои драматургические сюрреалистические эксперименты, разрушавшие нормы театрального реализма, – Когда пройдет пять лет и Аудитория.

Последнее поэтическое произведение относится к 1935 – Плач по Игнасио Cанчесу Мехиасу (Llanto por Ignacio Sanchez Mehias) было написано в память его погибшего друга – знаменитого тореадора.

Летом 1936 перед запланированной поездкой в Мексику поехал на родину. В Испании начиналась гражданская война, и на четвертый день его пребывания в Гранаде вспыхнул военный мятеж на юге Испании. Городской гарнизон присоединился к мятежникам, новые хозяева города стали проводить массовые аресты и расстрелы «левых» и сторонников республиканцев. Лорка не принадлежал ни к какой политической партии, хотя и считался левым. 19 августа 1936 по приказу франкистского центра в Севилье вместе со школьным учителем и двумя матадорами он был расстрелян в овраге Виснар в предгорьях Сьерра-Невады.

За два месяца до смерти закончил первую часть Дома Бернарды Альбы и считал, что только приступает к своим основным произведениям. При франкистах произведения Лорки были объявлены вне закона и сожжены в Гранаде.

В основе многогранного творчества Лорки – архаические пласты народного сознания. В его поэзии звучат мотивы, близкие по настроению канте хондо, – передается атмосфера ночи, небытия, сумерек. Лорка писал: «Цыганская сигирийя начинается жутким криком, который делит мир на два идеальных полушария, это крик ушедших поколений, острая тоска по исчезнувшим эпохам, страстное воспоминание о любви под другой луной и другим ветром…». Лорка – один из самых любимых поэтов Испании, драматург, известный во всем мире, в том числе и в России.

Сочинения: Гарсиа Лорка Ф. Избр. произведения: В 2-х тт. М., 1986; Избранное в 2-х томах. Пер. с исп. М., Худож. лит, 1986; Гарсиа-Лорка Ф. Избранное. М., Детская литература, 1983; Письма Лорки. Пер. писем, предисл. и коммент. Малиновской Н. – В мире кн. М., 1987, № 2.

Ирина Ермакова

ЭТО - ПРОЛОГ

В этой книге всю душу

я хотел бы оставить.

Эта книга со мною

на пейзажи смотрела

и святые часы прожила.

Как больно за книги!

Нам дают они в руки

и розы, и звезды,

и медленно сами уходят.

Как томительно видеть

те страданья и муки,

которыми сердце

свой алтарь украшает!

Видеть призраки жизней,

что проходят - и тают,

обнаженное сердце

на бескрылом Пегасе;

видеть жизнь, видеть смерть,

видеть синтез вселенной:

встречаясь в пространстве,

сливаются вместе они.

Стихотворная книга -

это мертвая осень;

стихи - это черные листья

дуновение ветра:

он стихи погружает

в грудь людей, как в пространство.

Поэт - это дерево

с плодами печали:

оно плачет над тем, что любит,

а листья увяли.

Поэт - это медиум

природы и жизни, -

их величие он раскрывает

при помощи слов.

Поэт понимает

все, что непонятно,

и ненависть противоречий

называет он дружбой.

Он знает: все тропы

равно невозможны,

и поэтому ночью по ним

он спокойно идет.

По книгам стихов,

среди роз кровавых,

печально проходят

извечные караваны;

они родили поэта,

и он вечерами плачет,

окруженный созданьями

собственных вымыслов.

Поэзия - горечь,

мед небесный, - он брызжет

из невидимых ульев,

где трудятся души.

Она - невозможность,

что внезапно возможна.

Это арфа, но струны -

пламена и сердца.

Она - жизнь, по которой

мы проходим с тоскою,

надеясь, что кормчий

без руля проведет наш корабль.

Стихотворные книги -

это звезды, что в строгой

тишине проплывают

по стране пустоты

и пишут на небе

серебром свои строки.

О глубокое горе -

и навек, без исхода!

поющих поэтов!

Я хотел бы оставить

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

Песня любая -

Звезда голубая -

Я чувствую,

как в жилах

расплавив сердце раскаленной страстью,

струится ток багряного огня.

Так погаси же,

женщина, пожар.

Ведь если в нем все выгорит дотла,

одна зола взойдет на пепелище,

Потупив взор, но воспаряя мыслью,

я брел и брел...

И по тропе времен

металась жизнь моя, желавшая желаний.

Пылила серая дорога, но однажды

увидел я цветущий луг

наполненную жизнью, и мерцанием,

Ты, розовая женщина, - как роза:

ведь и ее девичье тело обвенчали

с твоим тончайшим запахом разлуки,

с тоской неизречимой по печали.

САД СМУГЛЯНО

(Фрагменты)

В серебряные барабаны

струи фонтана.

Ткут полотна ветра

листья и лозы,

подкрашивают ароматом

дикие розы.

И с ними в ладу

обращает луну

в звезду.

Мария - Утоли мои печали,

тебя мне видеть довелось

в лимонной роще, где пели струи

источника слез.

Ты лучшая из роз!

Мария - Утоли мои печали,

тебя мне видеть довелось.

Твои глаза хрусталей светлее,

туманы кос.

Ты лучшая из роз!

Мария - Утоли мои печали,

тебя мне видеть довелось.

Где та перчатка лунного цвета

и первых рос?

Ты - лучшая из роз!

ЛИМОННАЯ РОЩА

Лимонная роща.

моих младенческих снов.

Лимонная роша.

В гнездах

янтарных грудей

твой воздух.

Лимонная роща.

ты бризы морские нянчишь.

Лимонная роща.

Сад апельсиновый.

Без чувств,

недугом сломленный

и обескровленный.

Лимонная роща.

видала, как взмахом руки

любовь мою подрубили.

Лимонная роща.

Любовь моя детская, сердца тоска

без роз и без посошка.

СЮИТА ВОДЫ

В черной, черной воде

деревья погребены,

маргаритки

По дороге, выжженной солнцем,

идут три вола.

А по воздуху летит соловей -

сердце дерева.

Я сохранил бы в памяти,

как сувенир серебряный,

частицу глыбы росной.

Среди равнин безлесных

прозрачный пруд светлеется,

родник потухший.

Кто срубил длинный стебель

(Нам оставил корни подводные.)

Как легко могли бы мы срезать

белоснежные венчики

акации вечной!

Снова с букетом ириса

я тебя оставляю, прощаясь.

Любовь моей ночи!

И вдовушкой звездного света

тебя нахожу, встречая...

Властитель сумрачных

Я иду по своей дороге.

Через тысячу лет

меня ты увидишь.

Любовь моей ночи!

По тропинке лазурной,

властитель сумрачных

я своей дорогой последую.

Пока не вместится в сердце мое

вселенная.

Мы жили в сотах

стеклянных

улья, воздушного улья!

Целовались мы

сквозь стекло.

Замечательная тюрьма,

ворота которой -

Холодные звезды

висят над дорогами.

Проходят люди и звери

по дымным лесистым тропам.

И тихо вздыхают хижины,

когда заря занимается.

Раздается хряск

Горы, леса, хутора

сотрясаются, как цистерны.

Под уларами

отражение.

Можно сказать

что угодно:

апельсин или звезда,

русло реки или небо.

О, стрела,

это стрела золотая,

блуждающая над ветром.

Гамма благоуханий,

ниспадающая

(ансамблем полутонов).

Гамма лунных сияний,

возрастающая

СЮИТА ЗЕРКАЛ

по зеркалу.

в каждой руке.

Дрожит его лик

и множится.

А черные взгляды

сердцем его

полнятся.

ОГРОМНОЕ ЗЕРКАЛО

под зеркалом огромным.

Человек - живая лазурь!

Донья Луна.

(Может, ртуть пролилась?)

Навряд ли.

Что за мальчик засветил

ее фонарик?

Мелькнет мотылек,

и все погрузится во мрак.

Молчите... тишина!

Ведь этот светляк -

Все вокруг - раскрытый веер.

Брат, открой свои объятья.

Бог - лишь точка впереди.

Птица поет

от одиночества.

Воздух множится.

Мы слышим не ушами,

а зеркалами.

Все мы ходим

по зеркалу

незрячему,

по стеклу

прозрачному.

Если б ирисы росли

лепестками вниз,

если б розаны цвели

лепестками вниз,

если б корни видели

звезды и высь,

а умерший спал

с открытыми глазами,

"все мы явили бы - лебедями.

ФАНТАЗИЯ

За гладью зеркальной -

погасшие звезды

и девочка-радуга,

спящая крепко.

За гладью зеркальной -

покой бесконечный,

гнездовье затиший

бескрылых и вечных.

Зеркальная гладь -

это мумия водная,

ты в полночь закроешься

ракушкой света.

Зеркальная гладь -

первородные росы,

упавшая в вечер

раскрытая книга и эхо, ставшее

СИНТОИЗМ

Золотые колокольчики.

Пагода - дракон.

Дзинь, дзинь, дзинь

над рисовым простором.

Родник изначальный,

источник правды.

А где-то вдали -

розовые цапли

и вулкан увядший.

В них столько тропинок,

распахнутых настежь.

Там - два перекрестка

тенистых и влажных.

Смерть - частая гостья

с полей этих тайных.

(Срезает садовницей

слезные маки.)

В зрачках горизонтов

вовек не отыщешь.

В глазах мы блуждаем,

как в девственной сельве.

И в замок "Войдешь,

а назад не воротишься"

проходим по

радужной оболочке.

О, мальчик безлюбый,

да спасет тебя бог

от зарослей красных плюща.

Елена, ты галстуки вышиваешь,

но бойся захожего странника.

Адам и Ева.

Стараньями змия

разбилось зеркало

на сотню осколков.

яблоко было.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ СПЯЩЕМУ ЗЕРКАЛУ

взглядов беспокойных.

Баюшки-баю.

Сон не потревожат

бабочка ночная,

слово, или фраза,

или луч-пролаза

из замочной шелки.

Баюшки-баю.

Ты похоже,

на мое сердечко.

Сад мой, где любовь

Ждет со мною встречи.

Спи себе спокойно,

пробудись же, если

на губах моих умрет

поцелуй последний.

Бременеющий радугами

разбивает над листьями

зеркала в звезды.

СМЯТЕНИЕ

Неужели сердце мое -

это сердце твое?

Кто же мысли мои отражает?

Кто мне эту страсть

беспочвенную

Почему мой наряд

меняет цвета?

Все - скрещение дорог на свете.

Отчего же ты видишь на небе

столько звезд?

Брат, это ты

И чьи это руки

так охладели?

Я вижу себя в огнях зарницы,

и людской муравейник

в сердце моем копошится.

устал размышлять,

очки протирает

со вздохом,

катится кубарем под гору,

падучие звезды

А филин, хохлясь, крыльями бьет

БЕЗНАДЕЖНАЯ ПЕСНЯ

Сливаются реки,

свиваются травы.

развеян ветрами.

Войдет благовещенье

в дом к обрученным,

и девушки встанут утрами

и вышьют сердца свои

шелком зеленым.

ИЗВЕЧНЫЙ УГОЛ

Земля и небо,

извечный угол

(а биссектрисой

пусть ветер будет).

Дорога и небо,

гигантский угол

(а биссектрисой

ТОПОЛЬ И БАШНЯ

Тень живого великолепья

и тень столетий.

Тень певуче-зеленая

и тень, с землей обрученная.

Камень и ветер смотрят врагами,

Пора проститься с сердцем однозвучным,

с напевом безупречнее алмаза -

без вас, боровших северные ветры,

один останусь сиро и безгласо.

Полярной обезглавленной звездою.

Обломком затонувшего компаса.

СИРЕНА И КАРАБИНЕР

(Отрывки)

Впечатанная в сумрак трехгранная олива,

и треугольный профиль взметнувшая волна...

И розовое небо на западе залива

напряжено, как будто купальщика спина.

Дельфин проделал "мостик", резвясь в воде вечерней,

и крылья расправляют, как птицы, корабли.

Далекий холм сочится бальзамом и свеченьем,

а лунный шар неслышно отчалил от земли.

У пристани матросы запели на закате...

Шумит бамбук в их песнях, в припевах стынет снег,

и светятся походы по ненадежной карте

в глазах, глядящих хмуро из-под опухших век.

как в яблочную мякоть, в пунцовый небосвод...

на бой с пиратским флагом и со стихией вол.

Ночь кобылицей черной ворвется в тишь залива,

толкнув в латинский парус нерасторопный челн, -

и море, что вздыхало, как грация, стыдливо,

внезапно страсть познает в гортанных стонах волн.

О тающие в танце средь луга голубого,

примите дар мой, музы, и услужите мне:

пусть девять ваших песен в единственное слово

ЭСТАМП НЕБА

ни с кем не помолвлены.

А такие красивые!

Они ждут поклонника,

чтоб он их отвез

в их Венецию, идеально счастливую.

Они каждую ночь подходят

к решеткам оконным -

тысяча этажей на небе! -

и подают сигналы влюбленным

в морях темноты,

где сами тонут.

Но, девушки, подождите,

чтоб я умер, и утром, рано,

вас похищу одну за другою

ТРИ РАССКАЗА ПРО ВЕТЕР

Был красным ветер вдалеке,

зарей зажженный.

Потом струился по реке -

Потом он был и синь и желт.

тугою радугой взошел

над полем.

Запружен ветер, как ручей.

Объяты дрожью

и водоросли тополей,

и сердце - тоже.

Неслышно солнце

склонилось в небе...

Пять пополудни.

Ветер спит.

И птицы немы.

Как локон,

вьется бриз,

как плющ,

как стружка -

завитками.

Проклевывается,

в лесу под камнем.

Бальзамом белым напоит

ущелье он до края

и будет биться

Кто замуж выходит

за ветер?

Госпожа всех желаний

на свете.

Что дарит ей к свадьбе

Из золота вихри

и карты всех стран на свете.

А что она ему дарит?

Она в сердце впускает ветер.

Скажи ее имя.

Ее имя держат в секрете.

(За окном школы - звездный полог.)

ОДИНОЧЕСТВО

В ПАМЯТЬ ЛУИСА ДЕ ЛЕОН

Красота недоступная!

Ищет ли мир это белое,

вечное и завершенное небытие?

Хорхе Гильен

Погруженное в мысли свои неизменно,

одиночество реет над камнем смертью, заботой,

где, свободный и пленный,

застыл в белизне полета

раненный холодом свет, напевающий что-то.

Не имеющее архитектуры

одиночество в стиле молчанья!

Поднимаясь над рощею хмурой,

ты стираешь незримые грани,

и они никогда твою темную плоть не поранят.

В твоей глубине позабыты

крови моей лихорадочный трепет,

мой пояс, узором расшитый,

и разбитые цепи,

и чахлая роза, которую смяли песчаные степи.

Цветок моего пораженья!

Над глухими огнями и бледной тоскою,

когда затухает движенье

и узел разрублен незримой рукою,

от тебя растекаются тонкие волны покоя.

В песне протяжной

льется из горла его и взлетает

над тростником, что к воде свои стебли склоняет.

Украшает розою белой

берег реки божество молодое,

роща запела,

звучанье природы удвоив

и музыку листьев сливая с журчащей водою,

Бессмертники хором

у неба бессмертия просят

и своим беспокойным узором

ранят взоры колосьев

и на карту печали свои очертанья наносят.

Арфа, ее золотые рыданья

охвачены страстью одною -

отыскать в глубине мирозданья

(о звуки, рожденные хрупкой весною!),

отыскать, одиночество, царство твое ледяное.

Но по-прежнему недостижимо

ты для раненых звуков с их кровью зеленой,

и нет высоты обозримой,

и нет глубины покоренной,

откуда к тебе доносились бы наши рыданья и стоны.

НА СМЕРТЬ ХОСЕ ДЕ СИРИА-И-ЭСКАЛАНТЕ

Кто скажет теперь, что жил ты на свете?

Врывается боль в полумрак озаренный.

Заря без тебя разукрасит газоны.

Бред пепельно-серых цветов на рассвете

твой череп наполнит таинственным звоном.

О, светлая боль и незримые сети!

Небытие и луны корона!

Корона луны! И своей рукою

я брошу цветок твой в весенние воды,

и вдаль унесется он вместе с рекою.

Тебя поглотили холодные своды;

и память о мире с его суетою

сотрут, о мой друг, бесконечные годы.

На стылых мхах, мерцающих уныло,

мой профиль не изменит очертаний;

в нем, зеркале безгрешном, пульс чеканный

недремлющее слово преломило.

И если струны струй и плющ бескрылый -

лишь бренной плоти символ первозданный,

мой профиль станет на гряде песчаной

причудливым безмолвьем крокодила.

И пусть язык агоний голубиных

познает вкус не пламени, а дрока,

растущего в урочищах пустынных, -

как символ силы, сломленной до срока,

останусь я в измятых георгинах

и в стеблях трав, растоптанных жестоко.

Я боюсь потерять это светлое чудо,

что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,

я боюсь этой ночи, в которой не буду

прикасаться лицом к твоей розе дыханья.

Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда

устилать этот берег таинственный станет;

я носить не хочу за собою повсюду

те плоды, где укроются черви страданья.

Если клад мой заветный взяла ты с собою,

если ты моя боль, что пощады не просит,

если даже совсем ничего я не стою, -

пусть последний мой колос утрата не скосит

и пусть будет поток твой усыпан листвою,

что роняет моя уходящая осень.

ПОЭТ ПРОСИТ СВОЮ ЛЮБОВЬ, ЧТОБЫ ОНА ЕМУ НАПИСАЛА

Любовь глубинная, как смерть, как весны,

напрасно жду я писем и решений;

цветок увял, и больше нет сомнений:

жить, потеряв себя в тебе, несносно.

Бессмертен воздух. Камень жесткий, косный

не знает и не избегает тени.

Не нужен сердцу для его борений

мед ледяной, - луна им поит сосны.

Я выстрадал тебя. Вскрывая вены

в бою голубки с тигром, змей с цветами,

я кровью обдавал твой стан мгновенно.

Наполни же мой дикий бред словами

иль дай мне жить в ночи самозабвенной,

в ночи души с неведомыми снами.

ПЕСНЯ О МАЛЕНЬКОЙ СМЕРТИ

Мшистых лун неживая равнина

и ушедшей под землю крови.

Равнина крови старинной.

Свет вчерашний и свет грядущий.

Тонких трав неживое небо.

В лунном мареве смерть я встретил.

Неживая земная равнина.

Очертанья маленькой смерти.

На высокой кровле собака.

И рукою левою косо

пересек я сухих цветов

прерывистые утесы.

Над собором из пепла - ветер.

Свет и мрак, над песком встающий.

Очертанья маленькой смерти.

Смерть и я - на виду у смерти.

Человек одинокий, и рядом

очертанья маленькой смерти.

И луны неживая равнина.

И колеблется снег и стонет

за дверьми, в тишине пустынной.

Человек - и что же? Все это:

человек одинокий, и рядом

смерть. Равнина. Дыханье света.

НОЧНАЯ ПЕСНЯ АНДАЛУЗСКИХ МОРЯКОВ

От Кадиса до Гибралтара

дорога бежала.

Там все мои вздохи море

в пути считало.

Ах, девушка, мало ли

кораблей в гавани Малаги!

От Кадиса и до Севильи

сады лимонные встали.

Деревья все мои вздохи

в пути считали.

Ах, девушка, мало ли

кораблей в гавани Малаги!

От Севильи и до Кармоны

ножа не достанешь.

Серп месяца режет воздух,

и воздух уносит рану.

Ах, парень, волна

моего уносит коня!

Я шел мимо мертвых градирен,

и ты, любовь, позабылась.

Кто хочет сердце найти,

пусть спросит, как это случилось.

Ах, парень, волна

моего уносит коня!

Кадис, сюда не ходи,

здесь море тебя догонит.

Севилья, встань во весь рост,

иначе в реке утонешь.

Ах, девушка!

Ах, парень!

Дорога бежала.

Кораблей в гавани мало ли!

А на площади холодно стало!

(Стихи для мертвых)

Я отсеку себе правую руку.

Терпенье.

У меня две перчатки: из шелка и ртути.

Терпенье.

Не плачь. И молчи.

Пусть никто нас не слышит.

Терпенье.

Едва распахнулись двери -

упали статуи наземь.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

(Мерседес, мертвой)

Ты не дышишь, уснувши.

Из дубовых досок твоя лодка на суше.

Спи, принцесса страны нездешней.

Твое тело белеет в ночи кромешной.

Твое тело, как земля, ледяное.

Спи. Проходит рассвет стороною.

Ты уплываешь, уснувши.

Из тумана и сна твоя лодка на суше.

Если ты услышишь: плачет

горький олеандр сквозь тишину,

что ты сделаешь, любовь моя?

Вздохну.

Если ты увидишь, что тебя

свет зовет с собою, уходя,

что ты сделаешь, любовь моя?

Море вспомню я.

Если под оливами в саду

я скажу тебе: "Люблю тебя", -

что ты сделаешь, любовь моя?

ЧЕРНЫЕ ЛУНЫ

Над берегом черные луны,

и море в агатовом свете.

Вдогонку мне плачут

мои нерожденные дети.

Отеи, не бросай нас, останься!

У младшего сложены руки...

Зрачки мои льются.

Поют петухи по округе.

А море вдали каменеет

под маской волнистого смеха.

Отец, не бросай нас!..

ТИХИЕ ВОДЫ

Глаза мои к низовью

плывут рекою...

С печалью и любовью

плывут рекою...

(Отсчитывает сердце

часы покоя.)

Плывут сухие травы

дорогой к устью...

Светла и величава

дорога к устью...

(Не время ли в дорогу,

спросило сердце с грустью.)

ПРОЩАНЬЕ

Прощаюсь

у края дороги.

Угадывая родное,

спешил я на плач далекий -

а плакали надо мною.

Прощаюсь

у края дороги.

Иною, нездешней дорогой

уйду с перепутья

будить невеселую память

о черной минуте.

Не стану я влажною дрожью

звезды на восходе.

Вернулся я в белую рощу

беззвучных мелодий.

О Лорке обычно говорят не так много: родился 5 июня 1898 года в городке Фуэнте-Вакерос в Андалузии, в 11 лет с семьей переехал в Гранаду, природу этих мест воспевал в своих стихах, в школе учился неважно, был впечатлительным мечтательным мальчиком, вырос, много путешествовал, увлекся поэзией, вошел в круг художников-авангардистов, писал пронзительные стихи и прозу, рисовал, музицировал. Придерживался левых взглядов, за что и был расстрелян фашистами Франко в начале Гражданской войны в Испании. Даже грустно, что такую большую и глубокую жизнь можно свести к такому небольшому и беглому абзацу. Еще более грустно, что такой большой и красивый талант можно погубить всего одним быстрым нажатием курка...

Не все знают, что Лорка родился в очень хорошо обеспеченной семье помещика, выращивающего сахарный тростник, жил в комфортабельной вилле, окруженной живописной природой, а его мать была талантливой пианисткой. В юности Лорку литература влекла куда меньше, чем музыка и театр. Он вообще мог бы стать пианистом, поскольку именно обучение этому мастерству поглощало большинство его времени и сил.

Он вдохновлялся Дебюсси, Шопеном, Бетховеном. Чуть позже его главной Музой стал испанский фольклор. В литературном творчестве этот источник вдохновения так же сохранится. Писать Лорка начал только лишь после трагического события, сильно повлиявшего на него – смерти его учителя по фортепиано. Тогда юноша написал небольшие эссе – «Ноктюрн», «Баллада», «Соната» - и положил их на музыку. Уже тогда он стал собирать вокруг себя артистический свет Гранады – это были встречи в кафе, чтения, беседы. Путешествие по северу Испании, предпринятое вместе с профессором университета, где он учился, вылилось в сборник стихов «Впечатления и пейзажи» и принесли талантливому 20-летнему юноше первую известность. По настоянию верившего в талант Лорки профессора Фернандо де лос Риоса, родители отправляют сына в прогрессивный Мадридский «Оксфорд» - университет Residencia de estudiantes - изучать литературу, право и философию.

Федерико Гарсиа быстро стал центральной фигурой в художественной среде Мадрида 20-х годов, куда он приехал на учебу в 1919 году. В университете он сразу же подружился с лучшими из лучших - , , Мануэлем де Фалья и многим другими творческими молодыми людьми, которые затем станут известными в стране. Знакомство с Грегорио Мартинесом Сьеррой, директором театра «Эслава», привело Лорку в театр: восхищенный талантом юноши, Сьерра предложил Лорке написать его первую пьесу - «Колдовство бабочки».

Насмешки со стороны публики по поводу необычного сюжета – любви бабочки и таракана – определили отношение Лорки к театральной общественности. Разочарованный поверхностным восприятием с ее стороны, он акцентирует внимание на поэзии.

Лорку привлекали темы Родины, природы, любви, смерти. В немного сюрреалистичной, чарующей манере воспевал он окружающую действительность и область грез. Все это нашло отражение в сборниках «Книга стихов», «Стихи о канте хондо», «Первые песни», «Песни».

Самый известный сборник стихов «Цыганское романсеро» 1928 года был полон цыганской мифологии в ее сплаве с тогдашним временем. Невероятно мелодичные, звучные стихи, стилизованные под баллады и поэмы средневековых времен, все еще бывшие в ходу в сельской местности Андалузии, стали основой для многочисленных романсов. До конца жизни Лорка возвращался к теме «глубинной, хрупкой, дрожащей Андалузии», скрытой от первого взгляда на нее.

Однако успех имел и негативную сторону: Лорка сильно страдал от навешенного на него ярлыка «цыганского поэта», чувствуя умаление своего потенциала, сужение таланта в этом небольшом определении. Депрессию усугубили отдаление его тогдашнего лучшего друга Сальвадора Дали, в которого, как известно, Лорка, так поэтично воспевавший женскую красоту, был сильно влюблен, огромные страдания из-за гомосексуальности, вынужденной быть хранимой в тайне, а затем и вовсе разрыв с друзьями-сюрреалистами. В то же время, в 1929 году, Дали и Бунюэль начинали сотрудничать над фильмом «Андалузский пес», в чем Лорка увидел насмешку над ним, а потом у Дали начался роман с будущей женой и музой Галой. Семья, обеспокоенная тяжелым душевным состоянием Лорки, настояла, чтобы тот отправился пожить год-другой в США. Уехав в Нью-Йорк, Гарсиа Лорка поступил в Колумбийский университет, изучал английский, потом перебрался в Вермонт, потом в Гавану, на Кубу. В книге стихов «Поэт в Нью-Йорке» 1931 года отразились впечатления поэта от года, проведенного в Штатах, песни о духе странствий, смешанные со щемящей тоской по Родине. Он резко отошел от преследовавшей его славы «фольклориста», исследуя темы отчуждения и изоляции в современном материалистичном обществе. Эти же темы поднимал он и позднее, утверждая, «великое искусство зависит от яркого осознания смерти, связи с почвой страны и признания ограниченности разума».

Последним собранием стихотворений поэта стали «Сонеты о тёмной любви», написанные в 1936 году, незадолго до расстрела, вдохновленные классическими любовными сонетами 16-го века.

Писал Лорка и прозу, но слава драматурга была более поздней и не такой яркой. Первая после неудачного дебюта молодости пьеса была написана только в 1927 году - «Мариана Пинеда» - и именно ее Лорка называл своей первой. Поставленная с участием Сальвадора Дали, она снискала большого успеха в ходе премьеры в Барселоне. В США в 1931 году вышли две пьесы «Публика» и «Когда пройдет пять лет», но самые известные, в том числе и для российского читателя, появились по возвращении в Испанию в том же году, во время работы Лорки директором в передвижном студенческом театре La Barraca («Балаган»), несущим театральное искусство в бедные испанские кварталы. Это «Кровавая свадьба», «Йерма» и «Дом Бернарды Альбы», полные презрения к нормам традиционного буржуазного общества.

Но визитной карточкой Лорки, несомненно, является его поэзия. Яркие, глубокие, полные внутренней теплой жизни стихи оставляли горячий след в сердцах его соотечественников. Такой же след оставляют они и сегодня.

У нас талантливого поэта переводили не менее талантливые личности – М.Цветаева, Н. Асеев, В. Парнах, А. Гелескул, Юнна Мориц, Н. Трауберг, Н. Малиновская, Б. Дубин, Н. Ванханен, К. М. Гусев и другие.

Стоить отметить, что все свои работы Лорка сопровождал собственными графическими рисунками, выставка которых проходила в Москве в Институте Сервантеса в 2003 году.

Вспоминая Федерико Гарсиа Лорку, «Вечерняя Москва» выбрала 7 его известных стихотворений:

1. БАЛЛАДА МОРСКОЙ ВОДЫ ("Книга стихов", 1921)

Море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы...

Девушка с бронзовой грудью,
что ты глядишь с тоскою?

Торгую водой, сеньор мой,
водой морскою.

Юноша с темной кровью,
что в ней шумит не смолкая?

Это вода, сеньор мой,
вода морская.

Мать, отчего твои слезы
льются соленой рекою?

Плачу водой, сеньор мой,
водой морскою.

Сердце, скажи мне, сердце, -
откуда горечь такая?

Слишком горька, сеньор мой,
вода морская...

А море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы.

(Перевод А. Гелескула)

2. ГИТАРА ("Стихи о канте хондо", 1921)

Начинается
Плач гитары.
Разбивается
Чаша утра.
Начинается
Плач гитары.
О, не жди от нее
Молчанья,
Не проси у нее
Молчанья!
Неустанно
Гитара плачет,
Как вода по каналам - плачет,
Как ветра над снегами - плачет,
Не моли ее
О молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
Так плачет стрела без цели,
Так песок раскаленный плачет
О прохладной красе камелий,
Так прощается с жизнью птица
Под угрозой змеиного жала.
О гитара,
Бедная жертва
Пяти проворных кинжалов!

(Перевод М.Цветаевой)

3. MEMENTO ("Стихи о канте хондо", 1921)

Когда умру,
схороните меня с гитарой
в речном песке.

Когда умру...
В апельсиновой роще старой,
в любом цветке.

Когда умру,
буду флюгером я на крыше,
на ветру.

Тише...
когда умру!

(Перевод И.Тыняновой)

4. ПРЕЛЮДИЯ ("Песни", 1921-1924)

И тополя уходят,
но след их озерный светел.

И тополя уходят,
но нам оставляют ветер.

И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.

Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет -
и прошлое в нем потонет.

И крохотное сердечко
раскроется на ладони.

(Перевод А.Гелескула)

5. НЕМОЙ МАЛЬЧИК ("Песни", 1921-1924)

(Перевод М. Самаева)

6. ПРОЩАНИЕ ("Песни", 1921-1924)

Если умру я -
не закрывайте балкона.

Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)

Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)

Если умру я -
не закрывайте балкона.

(Перевод А.Гелескула)

7. МАЛЕНЬКИЙ ВЕНСКИЙ ВАЛЬС ("Поэт в Нью-Йорке", 1929-1930)

Десять девушек едут Веной.
Плачет смерть на груди гуляки.
Есть там лес голубиных чучел
и заря в антикварном мраке.
Есть там залы, где сотни окон
и за ними деревьев купы...
О, возьми этот вальс,
этот вальс, закусивший губы.

Этот вальс, этот вальс,
полный смерти, мольбы и вина,
где шелками играет волна.

Я люблю, я люблю, я люблю,
я люблю тебя там, на луне,
и с увядшею книгой в окне,
и в укромном гнезде маргаритки,
и в том танце, что снится улитке...
Так порадуй теплом
этот вальс с перебитым крылом.

Есть три зеркала в венском зале,
где губам твоим вторят дали.
Смерть играет на клавесине,
и танцующих красят синим,
и на слезы наводит глянец...

А над городом - тени пьяниц...
О, возьми этот вальс,
на руках умирающий танец.

Я люблю, я люблю, мое чудо,
Я люблю тебя вечно и всюду,
и на крыше, где детство мне снится,
и когда ты поднимешь ресницы,
а за ними, в серебряной стуже, -
старой Венгрии звезды пастушьи,
и ягнята, и лилии льда...
О возьми этот вальс,
этот вальс "Я люблю навсегда".

Я с тобой танцевать буду в Вене
в карнавальном наряде реки,
в домино из воды и тени.
Как темны мои тростники!..
А потом прощальной данью
я оставлю эхо дыханья
в фотографиях и флюгерах,
поцелуи сложу перед дверью -
и волнам твоей поступи вверю
ленты вальса, скрипку и прах.

(Перевод А.Гелескула)

Многие говорят о том, что в своих стихах Лорка предсказывал свою насильственную гибель и захоронение в неизвестном месте. Он действительно много писал о своей смерти. Также предчувствовал он и перемены, связанные с Гражданской войной. Так и произошло: дружественный республиканскому режиму, Лорка оказался объектом преследования в ходе развязавшейся в 1936 году Гражданской войны. Несмотря на огромную опасность, связанную с концентрацией франкистов на юге, поэт очень стремился попасть на малую родину, в Гранаду, увидеть апельсиновые деревья, пройти по берегу реки…Этот шаг стал роковым. 18 августа 1936 г. Лорку арестовали и на следующий же день расстреляли в горах как республиканца, а книги его запретили вплоть до смерти генерала Франко.

публичным чтениям собственных стихов. Именно тогда и сформировалась группа «Поколение 27», в которую входили такие известные личности, как Луис Бунюэль, Рафаэль Альберти и Сальвадор Дали.

Первые работы

В 1921 году Лорка решился на публикацию стихов, сборник назывался просто — «Книга стихов». В ней ощутимо влияние Хименеса и Дарио, но стихи Лорки были особенно музыкальны, близки к народному творчеству.
В 1927 году вышел сборник «Песни», в котором жизнь представлена в драматическом свете, присущем популярным андалузским песням. В эти годы поэт увлекался традиционным в Андалусии глубоким пением, принимал участие в фестивалях. В этом же году в Барселоне прошла его первая персональная выставка картин.
В 1929 году была организована театральная труппа «Балаган», которую возглавил Лорка. Участники поставили своей целью возрождение у зрителя интереса к классической драматургии Испании. Они давали в селах представления пьес Сервантеса, Кальдерона и Лопе де Веги.
Первый ошеломительный успех пришел благодаря постановке «Марианна Пинеда». Декорации для сцены сделал Сальвадор Дали. Эта историческая драма в стихах повествовала о мученической смерти девушки, живущей в Гранаде и ведущей подпольную деятельность против тирании Фердинанда VII.

Известность

Прославил Федерико Гарсиа Лорку в Испании и за ее пределами сборник стихов «Цыганский романсеро», изданный в 1928 году. Также пользовалась успехом «Поэма о жалобной песне», опубликованная в 1931 году и закрепившая за поэтом славу «цыганского поэта». В этих произведениях дарование Лорки раскрывается наиболее полно, проявляются основные черты характера. Его восприятие жизни наполнено фатализмом, чувствуется громадный эмоциональный накал.
В 1929 году поэт уезжает в Нью-Йорк, изучает в Колумбийском университете английский язык. Здесь он сблизился со многими театральными труппами, как профессиональными, так и любительскими. Так родился сборник «Поэт в Нью-Йорке», который увидел свет только в 1940 году, после смерти Лорки.

Лорка и театр

Вдохновленный театром, вернувшись на родину в 1931 году, поэт собрал собственную труппу. Его проба себя в драматургии была удачна. Многие фарсы стали очень популярны: «Волшебная башмачница», написанная в 1930 году, «Любовь дона Перлимплина», опубликованная в 1933 году. В этом же году Лорка отправляется в Буэнос-Айрес для того, чтобы ставить там эти пьесы.
Одной из самых знаменитых пьес Лорки-драматурга до сих пор является «Кровавая свадьба», поставленная в Мадриде в 1933 году. Она сразу заслужила огромную зрительскую любовь. Тема была взята из небольшой газетной заметки: невеста в свою первую брачную ночь сбежала с другим. Автор задумал произведение как первую часть трилогии «Испанская вселенная». В основе всех трех пьес лежат трагедии женщин, вызвавшие кровавые распри.
Вторая часть написана в 1934 году — это трагедия «Йерма». Она рассказывает о женщине, которая больше всего на свете хочет стать матерью, но ее муж не способен стать отцом. Йерма не хочет изменять супругу, но и не хочет нарушать традиции, бросать мужа. В итоге она решается на кровавый поступок — его убийство. Спектакль приняли не так хорошо, как «Кровавую свадьбу». Критики накинулись на драматурга, обвиняли его в пренебрежении испанскими традициями.
В 1935 году Лорка писал трагедию «Дом Бернарды Альбы». Это окончание трилогии. Сюжет разворачивается вокруг пяти дочерей очень деспотичной женщины, которая заключила девушек в строгие рамки и требовала выполнения всех предписаний. Трагедия в том, что дочери жаждут любви и прощания с материнским домом. Мать стала причиной смерти возлюбленного младшей дочери, и та, не перенеся горя, покончила с собой. Лорка писал деспотичную Бернарду специально под талант гениальной актрисы Маргариты Ксиргу. При жизни автора трагедия не была поставлена, зато считается его высшим достижением на ниве драматургии.
Сам Лорка больше всего любил свои пьесы «Аудитория» и «Когда пройдет пять лет». Он считал, что в них разрушаются рамки театрального реализма, находят воплощение сюрреалистические драматургические эксперименты.
Последнее поэтическое творение литературного гения — «Плач по Игнасио Cанчесу Мехиасу», написанный в 1935 году. Оно посвящено смерти одного из близких друзей поэта, известного тореадора.

Летом 1936 Года Лорка планировал съездить в Мексику, но перед этим решил отправиться в родные края. В Испании уже начала разворачиваться Гражданская война. Через четыре для после прибытия поэта в Гранаде и во всей южной Испании развернулся военный мятеж. К мятежникам примкнул еще и гарнизон Гранады. Представители новой власти сразу же начали массовые аресты, и за ними — расстрелы. Все сторонники республиканцев и «левые» оказались в группе риска.
Хотя Лорка не состоял в политических партиях, но считался «левым». Поэтому 18 августа его арестовали. А уже 19 августа вместе с двумя матадорами и школьным учителем расстреляли в овраге Виснар, что в предгорье Сьерра-Невады. Это произошло по приказу центра франкистов.
Расстрел происходил на рассвете, в поэта попадала пуля за пулей, а он все пытался подняться. Так и вставал, пока совсем не затих, вцепившись руками в красноватую землю.
В 2008 году по инициативе его внучки была произведена эксгумация братских могил, но тело так и не было найдено. Существует несколько мифических версий, что он не погиб, а эмигрировал, но подтверждений этим домыслам не найдено.
Удивителен факт, что Лорка будто предвидел свою смерть и неизвестность места захоронения. Предчувствие хорошо прочитывается в «Истории и круговороте трёх друзей».

Наследие

Последняя пьеса, хотя и считается неоконченной, все же была завершена поэтом за два месяца до гибели. Тогда он считал, что только приступает к лучшим своим произведениям. Франкисты же объявили все стихи, поэмы и пьесы Лорки вне закона, они были публично сожжены в Гранаде.
Творчество Федерико Гарсиа Лорки многогранно, оно переплетено с народным сознанием. Поэзия его трагична, близка канте хондо (народному музыкальному искусству), так хорошо передающему атмосферу сумерек и ночи, небытия.
Произведения поэта переведены на десятки языков, считаются культовыми на родине и пользуются огромным уважением в разных странах, в том числе и в России.

Федерико Гарсиа Лорка родился в 1898 году, который стал для Испании несчастливым. Война с США положила конец Испанской империи. В этом году президент США Уильям Мак-Кинли-младший под предлогом поддержки национального восстания на Кубе объявил войну Испании. В результате военных действий Испания, согласно Парижскому миру, лишилась Кубы, Филиппин и Пуэрто-Рико. Американцы, объявив эти колонии «свободными государствами», так или иначе, держали их под контролем. Для испанцев эта война стала сильным ударом по национальному самолюбию. Две с лишним тысячи человек погибло в боях, четырнадцать тысяч умерли от болезней. Возможно, по этой причине Федерико не любил эту дату и часто годом своего рождения называл 1899, а то и 1900-й.

В детстве Федерико был достаточно неуклюжим и неловким. Вполне возможно, что одна нога у него была короче другой, поэтому при ходьбе он всегда прихрамывал. У него было плоскостопие, а также какое-то детское заболевание, из-за которого до четырех лет он плохо ходил. Федерико не любил спорт, его раздражали всякие спортивные соревнования, он не мог бегать как сверстники. По этой причине он очень рано привык жить больше воображением, чем действительностью.

Испания не принимала участия в Первой мировой войне, но тоже вела боевые действия - в Марокко. Марокканские войска напали на территории, с 1912 года находившиеся под протекторатом Испании и Франции в соответствии с Фесским договором. Немного позднее марокканские националисты развязали Рифскую войну, которая длилась с 1919 по 1926 год. Федерико тоже мог попасть в число тысяч солдат, попавших в зону боевых действий. Избежать этого помогли связи отца, один из его друзей в Гранаде, врач выдал справку об освобождении Федерико Гарсиа Лорки от военных обязанностей. В ней говорилось о его «полной непригодности» в связи с хромотой по причине того, что одна нога несколько короче другой; к этому благосклонный врач прибавил еще ослабленные легкие и даже «некоторые симптомы костномозгового склероза».

Федерико по своей натуре был очень робок. Он всегда держался подальше от политических событий и всяческих конфликтов. Во время массовых столкновений студентов и рабочих с полицией 2 февраля 1919 года, когда в двух шагах от его дома началась стрельба, робость Федерико проявилась в полной мере. Тогда действовал закон военного времени, торговля была свернута, а общественная гвардия приведена в состояние повышенной готовности. Федерико закрылся в доме и просидел взаперти две недели, а один из друзей приходил к нему под окно сообщить о последних событиях.

В Мадриде Гарсиа Лорка жил в «Резиденции для студентов» (Residencia de estudiantes), которая считалась в то время центром просвещения и свободомыслия Испании. Несмотря на либеральные тенденции, повседневная жизнь в павильонах «Резиденции» проходила в учебных трудах и в суровой дисциплине. Директор «Резиденции» Альберто Хименес Фрод требовал, чтобы повсюду на территории и в помещениях была абсолютная чистота. Федерико же был очень рассеянным, и ему приходилось тщательно следить за собой в этом храме учебы, чтобы, не дай бог, не бросить на землю окурок. Это случилось с ним, к его великому стыду, только один раз, и как на грех - под укоризненным взглядом Хименеса Фрода: тот, не говоря ни слова, поднял этот окурок и положил его в урну. Больше Федерико таких оплошностей не совершал.

В 1927 году Сальвадор Дали и Гарсия Лорка задумали создать оперу «большой оригинальности». Было даже написано несколько страниц. Они назвали свое произведение Etre Dieu. В 1972 году Дали вернулся к незаконченному проекту молодости и написал новое либретто. В написании также принимал участие Мануэль Васкес Монталбан. Либретто писалось на музыку французского композитора Игоря Вакевича. В 1974 году состоялась запись с участием Дали, который произносил длинные монологи.

Еще при жизни Гарсиа Лорки, в 1931 году муниципалитет Фуэнте-Вакероса переименовал улицу Де Ла Иглесиа, на которой поэт провел свое раннее детство, в улицу «Федерико Гарсиа Лорка». В то время ему было всего 33 года.

В 1930 году Лорка, словно предчувствуя свою судьбу и Гражданскую войну, написал стихотворение «История и круговорот трех друзей»:

Но хрустнули обломками жемчужин
Скорлупки чистой формы -
И я понял,
Что я приговорен и безоружен.

Обшарили все церкви, все кладбища и клубы,
Искали в бочках, рыскали в подвале,
Разбили три скелета, чтоб выковырять золотые зубы.

Меня не отыскали.
Не отыскали?
Нет. Не отыскали.

Но помнят, как последняя луна
Вверх по реке покочевала льдиной
И горе - в тот же миг - по именам
Припомнило все жертвы до единой.

Сальвадор Дали часто употреблял словечко putrefacto («гнилье»), порой даже злоупотреблял им, и приписывал рождение этого понятия себе. На самом деле, это понятие придумал Лорка, еще в «Аламеде», где собирался узкий круг единомышленников. Хорхе Гильен присутствовал при рождении этого эпитета, и отмечал распространение его в жаргоне артистической молодежи. У Лорки это слово обозначало зарисовки гротескных фигур, и по ассоциации - все, что кажется устаревшим, затхлым, «буржуазным» и отталкивающим, вычурным и фальшивым. Однако именно его сердечный друг Сальвадор сделал это понятие флагом своего искусства и символом своего мрачного гения.

В студенческие годы в Гранаде Федерико и его друзья облюбовали закуток под лестницей в кафе «Аламеда», где помещалось всего 2-3 столика, отгороженных от зала эстрадой. Место стало называться «уголком», «закоулком», а компания - «закоулочниками». Друзья собирались там каждый вечер, читали стихи, спорили до хрипоты, придумывали веселые забавы. Например, именно там была придумана забавная мистификация. Она вошла в историю наряду с Козьмой Прутковым и Черубиной де Габриак. Молодежь придумала апокрифического поэта Исидора Капдепона. Целью этой затеи был розыгрыш редакций и издательств, которые наводняли свои издания стихами, полными трескучей риторики и высокопарной болтовни. Главным автором стихов нового поэта стал Федерико Лорка. Наделенные всеми пороками устаревшего литературного вкуса, стихи были разосланы по всем редакциям. Эти напыщенные оды, слезливые элегии и приторные мадриалы были ничуть не хуже множества других, публиковавшихся в журналах и газетах Испании. Не распознавшие пародии и не заметившие подвоха редакции охотно печатали произведения Капдепона. Он стал известен в литературных кругах, его даже выдвинули в Королевскую академию. Позднее мистификация была раскрыта. Гораздо позже уже известный поэт Лорка вновь вспомнил эту забаву, он написал несколько статей от имени Капдепона, чтобы высмеять пошлость, риторику и штампы в литературе.

Часто в своих произведениях Лорка прибегает к грубоватым и острым словечкам. Например, в «Донье Росите, девице...» есть очень колоритный персонаж Кормилица (ее прототипом стала кормилица самого Федерико). Кормилица не стесняется называть вещи своими именами. Если ей надо сказать что-то о женском половом органе, она ничуть не стесняяесь, выкрикивает это слово во весь голос. Свою речь она приправляет солеными шуточками. Самая смешная из ее выходок непереводима с испанского: так, она подсмеивается над маленькой Роситой, которая не может и минуты усидеть на месте: «Вот вечно она - с ярмарки на мельницу, с мельницы на ярмарку, с ярмарки на мельницу, с мельницы на ярмарку!» На это тетушка ей отвечает: «Посмотрим, так ли оно будет!» А «соль» этой испанской игры слов в том, что если несколько раз быстро повторить эту фразу, то будет выговариваться неприличное слово - там, где его не ожидаешь, или, вернее, там, где оно лукаво подразумевается. В данном случае получалось знаменитое «слово из трех букв».

Во время гастролей народного театра «Баррака» по испанской провинции, случались разные курьезные, смешные, а иногда и угрожающие ситуации. В одном из небольших городков, Сориа, правые консерваторы устроили труппе «горячий прием»: банда распоясавшихся крикунов чуть было не взяла приступом сцену и не раздавила Федерико, испуганного и застывшего как статуя в своих темных покрывалах. К счастью, именно этот мрачный персонаж калдероновской пьесы, Тень, помог спасти положение: зачинщики скандала, увидев перед собой фигуру в темных одеяниях и капюшоне, приняли ее за священника, который к тому же кричал им, что нельзя ходить по площадке, отделявшей сцену от зрительских мест, - из-за протянутых там электрических проводов. Буйствующие молодчики прислушались к словам «священника» и угомонились. После этого вмешалась полиция и проводила труппу в гостиницу.

В день отъезда из Гаваны 11 июня 1930 года в честь Федерико Лорки был устроен прощальный банкет, на который собралась вся интеллектуальная, художественная и поэтическая элита города - для него стало уже привычным быть центром притяжения в этой атмосфере дружелюбия и восхищения. Неожиданно начался один из тех мощных ливней, которые случаются только в тропиках. Федерико был изумлен, ведь за три месяца, проведеннные на Кубе, он привык к всегда солнечным дням. Настоящий потоп, совсем как в Библии. Он выбежал под дождь на улицу, чтобы вволю полюбоваться им. За ним выбежали и его друзья, продолжая громко разговаривая. И тогда, чтобы этот гомон не отвлекал его от созерцания первозданной стихии, Лорка прижал палец к гумам. Все замолчали. Так что до наших дней дошла легенда о том, как Лорка в ночь с 11 на 12 июня 1930 года, как истинный маг, вызвал сильнейший ливень над Гаваной - просто чтобы полюбоваться им...

В конце 1980-х годов благодаря исследованиям биографа стало известно о гомосексуальности Гарсиа Лорки. Его любовником в последние годы жизни был журналист и критик Хуан Рамирес де Лукас, которому поэт посвятил «Сонеты темной любви».

В фильме-файтинге «Неоспоримый 3» колумбийский боец часто держит в руках книгу поэмы Федерико Гарсиа Лорка.

Участники российской хэви-метал группы «Ария» в 1986 году, чтобы облегчить официальную сдачу программы худсовету, приписали текст песни «Тореро» (на тему корриды), в действительности написанный Маргаритой Пушкиной, перу Гарсиа Лорки.

В 1996 году вышел CD Александра Градского «Золотое старье», в котором одна из песен («Испания», музыка: А. Градский, стихи: Н. Асеев) была посвящена памяти Федерико Гарсиа Лорки.

В 1934 году в Буэнос-Айресе вышел сборник стихов аргентинского поэта Рикардо Молинари (1898-1996 гг.), проиллюстрированный рисунками Лорки. Это был единственный случай, когда Лорка нарисовал иллюстрации к чужой книге.

В бывшей резиденции семьи Росалес в Гранаде, где в последние дни жизни укрывался Федерико Гарсиа Лорка, в настоящее время находится отель Hotel Reina Cristina.

Драма «Дом Бернарды Альбы» основана на реальных событиях. По свидетельству кузины Лорки Мерседес Дельгадо Гарсиа, в селении Аскероса (ныне Вальдеррубио) жила со своими семью детьми от двух браков Фраскита Альба Сьерра (1858-1924), несомненный прототип Бернарды Альбы. Ее семейная история не столь драматична, хотя в некоторых важных деталях совпадает с сюжетом пьесы.

Знаменитый испанец Федерико Гарсия Лорка в искусстве двадцатого века давно уже стал одной из наиболее значимых фигур. Его наследие вышло за рамки национальной культуры и определило магистральные пути развития художественного творчества не только в литературе, но и в живописи, музыке, театре и кинематографии. Стихи Лорки переведены на многие языки мира.

Из биографии поэта

Федерико Гарсия Лорка появился на свет 5 июня 1898 года в небольшом городке Фуэнте-Вакерос, муниципальном центре провинции Гранада. Там и прошло детство и юность поэта. Яркие и разносторонние дарования молодого человека были замечены очень рано, что позволило юному Федерико активно участвовать в жизни провинциального художественного сообщества.

В университете Гранады Гарсиа Лорка изучил сразу несколько курсов - юриспруденцию, философию и литературу. В девятнадцать лет испанский поэт издаёт первый сборник стихов "Впечатления и пейзажи". Эта книга была отмечена столичной критикой и принесла ему известность за пределами родной провинции.

В столице

После переезда в 1919 году в Мадрид Федерико Гарсиа Лорка попадает в компанию людей, многие из которых впоследствии будут названы классиками искусства двадцатого века. Наиболее известны среди них Сальвадор Дали и Луис Бунюэль. Стихи Лорки оказались известны и востребованы в испанской столице, что обеспечило ему творческое сотрудничество с театром "Эслава". По предложению директора этого коллектива Мартинеса Сьерры он пишет пьесу "Колдовство и бабочки", которая была с успехом поставлена в 1920 году.

Бурную богемную жизнь поэт пытается совместить с обучением в столичном университете. Среди его студентов он числился вплоть до 1928 года. Всё это время поэт напряжённо работает в разных жанрах. В столичных издательствах выходят его стихотворные сборники. Произведения юного поэта с интересом читаются самой разнообразной публикой, обсуждаются и цитируются в прессе.

Художник-авангардист

Для западноевропейского художественного мира двадцатые и тридцатые годы двадцатого века были эпохой больших перемен. Революционному переосмыслению и разрушению подвергались многие устоявшиеся веками традиционные формы. Наряду со своими единомышленниками и сподвижниками в самом центре этого процесса оказался и Федерико Гарсия Лорка. Биография его неотрывно связана с историей художественного авангарда. Нельзя не отметить взаимное влияние, которое оказывали друг на друга творцы нового искусства.

Произведения титанов двадцатого века - Сальвадора Дали, Пабло Пикассо, Федерико Гарсия Лорки - выглядели бы иначе, если бы эти художники творили бы порознь друг от друга. Характерно то, что помимо поэзии и драматургии в творческое наследие испанского поэта входят также произведения живописи и графики.

"Цыганские романсеро"

Один из самых ярких своих поэтических сборников Гарсия Лорка посвятил миру цыганского романса. В традиционной культуре южных цыганская составляющая всегда занимала достойное место. Но в стихах Гарсия Лорки характерные образы цыганского мира смогли заиграть новыми красками.

Свежесть и необычность вышедшего в 1928 году поэтического сборника "Цыганские романсеро" заключается в том, что поэту удалось привычную образную мифологию цыганского фольклора передать выразительными средствами художественного авангарда начала двадцатого века.

В Нью-Йорке

Желание перебраться за океан в той или иной степени испытывают многие люди творческих профессий. Значительная часть европейской интеллектуальной элиты оказалась по другую сторону Атлантики в предчувствии надвигающейся катастрофы мировой войны. Но Федерико Гарсия Лорка отправился в Америку задолго до того как по дорогам Европы загрохотали гусеницы танков. Для поэта этот визит был попыткой прорваться к новым творческим горизонтам. Сложно сказать, насколько было суждено осуществиться его замыслам, но в Нью-Йорке поэт много работает и издаёт новые книги.

За менее чем двухлетний американский период своего творчества Гарсия Лорка написал пьесы "Публика" и "Когда пройдёт пять лет". А лирика этого периода составила поэтическую книгу "Поэт в Нью-Йорке". Но рассчитывать на значительный успех своего творчества в англоязычной среде испанскому поэту не приходилось.

Возвращение в Испанию

В начале тридцатых годов на Пиренейском полуострове нарастает политическая турбулентность. Именно с этим процессом совпало возвращение Федерико Гарсия Лорки из Америки. Но на родину он вернулся уже известным литератором и драматургом, чьи пьесы с неизменным успехом шли во многих театрах. В 1931 году поэту было предложено возглавить студенческий театр "Ла Баккара". Приняв это предложение, Гарсия Лорка административную деятельность совмещает с напряжённой литературной работой. В этот период им написаны две пьесы, вошедшие в золотой фонд - "Дом Бернарды Альбы" и "Кровавая свадьба". Впереди было много новых замыслов, которым так и не суждено было осуществиться.

Смерть поэта

В стремительно разгоравшейся по всей территории Испании гражданской войне Федерико Гарсия Лорка не выражал симпатий ни одной из противоборствующих сторон. Возможно, он полагал, что оставаясь над схваткой, можно чувствовать себя в безопасности по обе стороны баррикады. Но всю глубину своего заблуждения он успел понять только тогда, когда исправить ничего уже было невозможно. Гарсия Лорка прекрасно знал, что Гранада захвачена испанскими фашистами, когда отправился в августе 1936 года в родную провинцию. Однако не придал этому факту существенного значения.

О последних днях поэта крайне мало достоверной информации. Известно только, что он был арестован 16 августа 1936 года и расстрелян на следующий день по приговору губернатора Гранады Вальдеса Гусмана. Крайне противоречивы сведения о том, что ставилось в вину поэту. По одним сведениям, это несколько стихотворений с характерной экспрессивной сюрреалистической образностью. Якобы они оскорбили религиозные и нравственные чувства фашиста-губернатора. А другие источники утверждают, что поэту инкриминировалась нетрадиционная сексуальная ориентация.

Но достоверно выяснить сегодня невозможно не только то, в чём заключались предъявленные поэту обвинения, но и где место его расстрела и могила. Тело поэта не было обнаружено в 2008 году при вскрытии захоронений тридцатых годов. И этот факт подкрепляет существующую версию о том, что Федерико Гарсия Лорка не был расстрелян. Нельзя исключить вероятность того, что поэт избежал смерти и потом бесследно потерялся в водовороте гражданской войны.